особо не ладили, и я не замечала, чтобы между ними возникла какая-то особая симпатия, и страшно удивилась, когда узнала о свадьбе: трудно найти двух более непохожих людей! Но у них ребенок и все такое…

– Вы близко общались с Валентиной после окончания школы? – задала я следующий вопрос.

– Да нет, не то чтобы, – покачала головой Татьяна. – Так, иногда созванивались – в последнее время очень редко. А потом я вдруг узнаю, что она умерла – представляете?! Петька сказал, Валя умерла от пищевого отравления, но в подробности вдаваться отказался. Знаете, она и так не очень-то была довольна своей жизнью с Петькой, а еще эта встреча выпускников на двадцатилетний юбилей школы…

– А что – встреча?

– Да некоторым из нас она особой радости не доставила, – вздохнула Татьяна. – В том числе и мне.

– Почему же? – удивилась я. – Обычно приятно увидеть старых друзей после стольких лет разлуки, узнать, кто чего в жизни добился!

– Вот-вот, добился! – перебила меня Татьяна, и в ее словах я уловила плохо скрываемую горечь. – Так уж вышло, что большинство ребят из нашего класса здорово «приподнялись», как сейчас говорят: у кого свой бизнес, у кого муж богатый. А у меня создалось впечатление, что только мы с Валюхой – не пришей кобыле хвост! У нее – муж-балбес, возится с компьютерами в своем НИИ и счастлив, дурачок, хоть денег и не платят ни черта! А я вот вообще без мужа, двоих оглоедов ращу и каждый день думаю, как концы с концами свести. Да я вообще не пошла бы, но все-таки мы были первым выпуском этой школы, мои дети сейчас в ней учатся, да и директриса лично каждому звонила с просьбой прийти, ведь все три первых выпускных класса вместе собираются – это не шутка, верно? А как пришла туда, так и притухла, как говорится, стала себя жалеть, оказавшись среди крутого и продвинутого народа. Даже мысль появилась дурацкая – жизнь, мол, прожита зря! В общем, одно сплошное разочарование! Мы с Валей ушли рано и отправились в ближайшую шашлычную – горе заливать.

– Вы ушли вдвоем? – спросила я. – То есть Валентина оставила мужа?

– А он ее еще раньше бросил, со своей компанией пошел тусоваться – с Толиком, Анькой, Валькой.

– А что за компания такая? Валентина в нее не входила?

– Да нет, что вы! В школе там такая тусня была – одна «золотая» молодежь, будущие яппи, так сказать! Кстати, Петька надежды подавал, мозги у него отличные, в компьютерах – просто бог. Я никак понять не могла, что же он сломался, махнул на себя рукой, торчит в своем институте без малейших перспектив? Тут, конечно, Валька тоже в чем-то виновата…

– А именно? – насторожилась я.

– Да были ведь у Петьки перспективы – сразу после института ему предлагали уехать в Штаты, да Валька рогом уперлась, не пустила. Они тогда только поженились, ребенка родили, у нее в Питере родители, братья-сестры, а там – неизвестность. О том, чтобы поехать Петьке одному, а потом ее вызвать, Валюха даже слышать не хотела – в общем, зарубила его надежды раз и навсегда. Другой возможности, как видно, не представилось, вот и скис мужик! А на встрече одноклассников он сначала-то расцвел, а потом гляжу – у него настроение резко стало портиться, как и у нас с Валькой. Тут такие девчонки – в бриллиантах, в золоте с головы до пяток, у парней – часы швейцарские, галстуки от Армани, а он в потертых джинсиках и свитерочке с рынка, как подросток, даром что под сорок мужику! Их пятеро было, друзей – не разлей вода, «сливки» школы, и, как выяснилось, только Петька ничего в жизни не достиг. Анька хоть и с образованием, да замуж за известного адвоката выскочила и с того дня не работала, а жила, как королева. У Вальки – свой бизнес, Толик – на денежном мешке женился и как сыр в масле катался, а Вартан – ему папаша все обеспечил, а он что – на все готовенькое…

И тут я чуть не подпрыгнула на своем стуле, как будто кто-то подложил на сиденье кнопку размером с футбольный мяч.

– Погодите-погодите! – прервала я Татьянин монолог. – Все эти люди – как их фамилии?

– Какие люди? Толик с Вартаном, что ли? Толик – это Томилин. А Вартан – Гаспарян…

В голове у меня бушевал настоящий ураган. Мы столько времени тщетно пытались связать отравленных людей, а связаны-то были совсем не они! Что же это получается – Анатолий Томилин, Вартан Гаспарян и Анна Тюленина не просто учились в одном классе, но еще и были связаны тесной дружбой до окончания школы? А Петр Глушко хоть и не являлся их одноклассником, но входил в круг «избранных»?

– Постойте, – проговорила я, осмыслив услышанное, – но Анатолия Томилина точно не было на фотографии со встречи выпускников!

Сомневаться в этом не приходилось, ведь я встречалась с ним несколько раз и просто не могла не узнать на снимке – узнала же я Анну, а мы встречались лишь однажды!

– Не было? – удивленно переспросила Татьяна. – А-а, правильно, его и не могло быть. Толик снимал нас весь вечер. Он один догадался цифровой фотик принести, и из-за этого мало на какие фотографии попал – только на те, что другие снимали. А общую фотографию именно он снимал – долго план выстраивал, переставлял нас – это в самом начале встречи было, когда все еще трезвые и не успели друг друга возненавидеть.

– А у вас случайно этого снимка не осталось? – спросила я. – Я не смогла скачать его с сайта…

– Да, есть, – кивнула Татьяна. – Могу дать, я ведь копии сделала, только зачем – сама не знаю! Это была моя первая и последняя встреча с классом – чего зря расстраиваться?

Она ненадолго замолчала, но спустя несколько минут заговорила снова:

– А Валя-то отчего все-таки умерла? Мне почему-то показалось, что Петька темнит!

– Валентина Глушко отравилась синильной кислотой, – ответила я, глядя в расширившиеся от удивления глаза Татьяны.

– Но ведь это, значит, не пищевое отравление, я правильно понимаю?

– Совершенно правильно! – подтвердила я. – Может, зайдем к вам за снимочком? А по дороге я вам все расскажу…

– Знакомьтесь, Агния Кирилловна, – сказал Лицкявичус, представляя мне невысокого, плотного рыжеватого мужчину с квадратной челюстью и колючим взглядом внимательных серых глаз. – Это – наш координатор из следственного отдела прокуратуры, майор Артем Иванович Карпухин.

Я не ожидала, что Лицкявичус так рано вернется к работе, но мне позвонила Вика и сказала, что он собирает группу в «Волне». Выглядел глава ОМР свежим и бодрым, и только хромота и трость напоминали о том, что он совсем недавно из больницы. Лопухин, Вика и Павел Кобзев уже сидели в креслах и, похоже, знали больше меня. Мдиури и Кадреску отсутствовали.

– Координатор? – переспросила я.

– Я – тот человек, которому ОМР передал результаты вашего расследования, – пояснил Карпухин. – Насколько я понимаю, оно закончено?

Недоумевая, я посмотрела на Лицкявичуса.

– Думаю, наша юрисдикция на этом заканчивается, – кивнул он, соглашаясь с майором. – Мы выяснили, что родственники жертв Глушко, Тюленина, Томилин и Гаспарян имели мотивы для убийства, а также были связаны между собой…

– То есть, – вставил Карпухин, – могли осуществить преступный сговор с целью устранения неугодных членов семьи.

– А как же «Виталайф»? – спросила я. – Мы так и не узнали, каким образом «Фармация» связана с этими убийствами!

– Похоже, Агния Кирилловна, – кашлянул Лицкявичус, – как раз «Фармация»-то и не имеет к ним никакого отношения! Добытую вами фотографию с двадцатилетия школы мы сравнили с рисунком, который со слов потерпевшего составил мой парень. Результат, надо сказать, ошеломляющий!

– Что? – нетерпеливо спросила я. – Что вы узнали?

Лицкявичус вытащил из пластиковой папки фотографию, на которой синим маркером были обведены пять человек. В лицо я знала лишь троих из них – Томилина, Тюленину и Петра Глушко. Четвертым, очевидно, являлся Вартан Гаспарян. Пятого человека, отмеченного тем же цветом, я не узнавала.

– А это кто? – ткнула я пальцем в снимок русоволосого мужчины в очках, стоявшего между Гаспаряном и Томилиным.

Карпухин протянул мне планшет с прикрепленным к нему карандашным рисунком. Рисунок был сделан