Максим не понимал только одного. Как в таких условиях находятся люди, согласные создавать новые компании, которые у них потом отбирают тотчас, как только они выходят на уровень нормальной рентабельности. Точно так же когда-то, в девяностые годы, поступали самые отмороженные бандиты, крышевавшие коммерсантов, называя такое - 'Откормить кабанчика'. Это казалось ему какой-то особо изощрённой формой мазохизма и один из таких мазохистов сидел сейчас перед ним и молча пил кофе. Насколько он это знал, всё преступление этого человека только в том и заключалось, что он, слишком увлекшись добычей алмазов, просто попросил дать ему ещё два года полной свободы, чтобы довести свой бизнес до полного совершенства. В чём это могло выражаться, Максим не знал, но понимал, что именно так всё и было бы. Теперь компания Сома - Аркадия Петровича Сомова, принадлежала компании 'Де Бирс', а сам он, если оставить всё, как есть, больше никогда не увидит родного Архангельска. Глядя на него, Максим улыбнулся и подумал: - 'Это хорошо, что мы начнём восстание ещё и на европейском севере России. Надо будет обязательно сделать так, чтобы этот парень лично взял губернатора Архангельской области за шкуру и после короткого суда шлёпнул его прямо на ступеньках губернаторского дворца. Но сразу после этого Аркашу нужно будет посадить на цепь прямо на его алмазных копях и не спускать с неё до тех пор, пока он и в самом деле не доведёт свой бизнес до какого-то там ума. Интересно, а что ещё кроме бриллиантов можно сделать из алмазов? Жаль, что этот хитрый чёрт держит всё в тайне от всех и вся и даже я так и не смог догадаться, что он об этом деле думает.'
Не прошло и получаса, как в лагерную библиотеку в гости к Максиму зашел Сом, её дверь с грохотом распахнулась и от порога послышался громкий, неприятный голос:
- Чикалов, сабирайса. Тибя завут сы вищами на выхуд. - Это был Клещ собственной персоной, старший контролёр и редкостная мразь лет сорока от роду, приехавшая в Россию из какой-то вонючей дыры, расположенной в самом глухом углу Восточного Памира, лет десять назад - Но сыначала ми сделаум шимон в твоя конура с киныжками. Паищем, что у тибе ест.
Одновременно с этим в библиотеку ввалилось трое широкоплечих, массивных вертухаев - узбек, казах и чудо из чудес, чернокожий суданский красавец. Всю эту интернациональную троицу объединяло одно - просто редкостная засаленность их неказистых мундиров. При взгляде на них даже возникало такое ощущение, что они были не вертухаями, а свинарями. Максим сразу же понял, зачем они явились. Этих отморозков, забивших насмерть и искалечивших почти три десятка зеков, интересовали его ноутбук, спутниковый телефон и деньги. Ну, денег у Максима уже не осталось, он потратил всё до последнего рубля, а ноутбук и старенький корейский спутниковый видеотелефон с возможностями хорошего компьютера, были дороги ему, как память. Четырнадцать лет назад они были верхом технического совершенства, что и доказали за эти годы тем, что не сломались ни разу.
У Максима немедленно засосало под ложечкой. Он знал, что охрана лагеря обязательно устроит ему сегодня торжественные проводы, но даже и не предполагал, что, во-первых, этим займётся данная троица, прозванная Костоломами, а, во-вторых, они вознамерятся устроить шмон в библиотеке. Время от времени вертухаи 'Титаника' делали это, но безрезультатно и после примерно сороковой попытки окончательно отчаялись найти незаконный узел связи, по которому из зоны на волю и наоборот бесконечным потоком шла самая различная информация, а она была, зачастую, очень важной, так как содержала, например, рукописные указания зеков своим западным адвокатам и банкирам относительно перевода денежных средств а не одни только чмоки-чмоки, передаваемые любовницам.
Как не хранили тайну своей библиотеки и её библиотекаря обитатели 'Титаника', а слухи, пусть и не слишком-то достоверные, доходили до ушей лагерного начальства, а оно было двух видов. Главным в лагере считалось то начальство, которое отвечало за выполнение плана, ведь 'Титаник' был ещё и современной швейной фабрикой, спрятанной за высокими бетонными стенами и укрывшейся в заповедных мордовских лесах на северо-западе республики. Так оно и было в рабочей зоне круглые сутки и днём в жилой, но зато ночью вся власть в ней автоматически переходила в руки охранников лагеря, а это была просто редкостная сволота. Они сами с гордостью говорили о себе, что охранники Бухенвальда рядом с ними сопляки. Вряд ли кто из них знал, где находился лагерь смерти Бухенвальд и какие в нём зверствовали охранники, ведь все вертухаи 'Титаника' в своём большинстве были не только малообразованными, но к тому же ещё и весьма недалёкими личностями, если не вовсе тупыми, жестокими скотами. Да, ничего не скажешь, весёленькая история случилась в России. Если раньше эти господа составляли самую презренную часть гастарбайтеров, которая была способна выполнять только самую простую работу, не требующую никаких умственных усилий, то теперь они выбились в элиту.
Наёмная охрана, состоящая из самого последнего отребья, не знала пощады ни к кому, как и не ведала стыда за содеянное и лишь то обстоятельство, что лагерь должен выполнять план по пошиву женской и мужской модной одежды, отправляемой в Западную Европу, удерживало её от зверств. Сегодня явно был не тот случай. Это Максим понял сразу. Понял это и Аркадий, который чуть слышно шепнул ему:
- Ну, что, майор, вломим им?
Максим отрицательно помотал головой, встал и громко, вызывающе и насмешливо спросил:
- Вы кого пришли лечить, уроды? Меня? Ну, так учтите, я уже заплатил начальнику лагеря пять штук баксов за билет от 'Титаника' до Павловки, где меня ждут друзья. Если я не приеду вовремя, они с него спросят по всей строгости, а потом вздрючат вас так, что вам не поздоровится. Понятно?
Какими бы тупыми не были трое битюгов, они поняли, что Чкалов заплатил отступную начальнику лагеря и им вроде бы теперь не с руки его прессовать, чтобы вытрясти из него хоть что-то, но жаба-то душила. Немного подумав, Клещ проворчал:
- Чикалов, раз ты эта, запалатил начальнику, то запалатишь и нас, а то непарядок палучаеца.
Максим криво улыбнулся и тихо шепнул:
- Аркадий, иди в цех. За меня не волнуйся и, вообще, до скорой встречи. Мы с тобой обязательно свидимся. - После чего, выпроваживая Сомова, угрожающе проворчал - Ну-ну, сейчас я вас за всё запалачу. Так запалачу, что вы это запомните до конца своей недолгой собачьей жизни.
Трое тяжелоатлетов, все на полголовы выше Максима, невольно опешили от тона голоса зека. Если Аркадий Сомов ничего не почувствовал и вышел из библиотеки, то вертухаев внезапно охватило странное волнение и они невольно попятились назад, к двери, но были остановлены грозным окриком:
- А вы чего здесь забыли? Шагом марш в караулку.
Это был майор Завьялов, кум лагеря 'Титаник', высокий и стройный мужчина тридцати пяти лет от роду, тоже выпускник училища погранвойск, которого партия, а он был членом НДПР ещё с курсантских времён, направила по окончании училища в Мордовию. Как и начальнику лагеря, а вместе с ним ещё нескольким его заместителям, Максим, чтобы его не трогали лишний раз, однажды преподнёс в дар Игорю Завьялову пятнадцать тысяч долларов. Вообще-то этого можно было и не делать, майор Завьялов был неплохим парнем и за одиннадцать лет не совершил ничего такого, за что его можно было ненавидеть. Главным злом в 'Титанике' были вертухаи-наёмники и их шестёрки из числа заключённых, так называемые 'бугры', но совсем не те, которые были бригадирами. Эти бугры, продавшиеся с потрохами вертухаям, даже жили отдельно от всех остальных зеков в своём собственном боксе. Их было немного, всего чуть больше семи десятков, но зверствовали они даже похуже, чем вертухаи. Майор Завьялов, который, как и всякий другой кум имел в зоне своих стукачей, относился к буграм с презрением уже только потому, что их не имело смысла вербовать. Войдя в библиотеку он огляделся, покивал головой и с усмешкой спросил:
- Ну, что, майор, ты уже собрался? Твоя электронная карточка-паспорт готова и лежит у меня в кармане. Забрал я её из канцелярии. Полковник Кравцов попросил меня проводить тебя честь по чести и посадить на автобус до Темникова.
Максим, вздохнувший с облегчением, обрадовано сказал:
- Конечно готов, гражданин начальник. Нищему в дорогу собраться, только со стула встать и за порог выйти.
Кум вздохнул и огорчённо сказал:
