Была гроза. Толкались на небе лохматые тучи и стреляли молниями в трубы. Полоснёт огненный ручеёк по трубе – и кирпичи вдребезги. Десять труб разбила молния на нашей улице.

Внучка моя Ленушка рассердилась и сказала:

– Поймать бы её и закрыть в подполье. Пускай в темноте сидит.

– Поймаю, – решил я.

Надел рукавицы, полез на крышу и стал караулить.

Хлестал дождь, студёный, с градом. Как горох, барабанил по крыше и по моей спине.

Вдруг сверкнула молния. Я схватил её за хвост и скрутил в кольцо. Заизвивалась она, зашипела, застреляла в лицо синими красками.

Принёс я её домой и бросил в подполье.

Сели мы с Ленушкой чай пить. Жевали баранки с мёдом, слушали, как шуршит под полом молния, и радовались. Ни у кого на свете нет собственной молнии. А у нас есть! Захотим – будем на ней лепёшки печь, захотим – верёвку сплетём.

Почувствовал я – что-то горячее ткнулось мне в ногу.

– Смотри! – испугалась Ленушка, и чай у неё выплеснулся на платье.

Из-под сапога у меня торчал хвостик молнии. Прожгла она дыру в полу и выползает, как змея.

– Кыш, такая-сякая, немазаная-сухая!

Топнул по ней каблуком! Спряталась. И в другом месте высунулась. Внучка забила её молотком обратно. Словно гвоздь. А она уже за моей спиной шуршит, прожигая дырку…

И началось! Заскакали мы с Ленушкой по комнате. Еле успеваем назад молнию загонять. Пол на решето стал похож, весь в дырках. Стулья в доме опрокинуты, шкаф на боку, и кровать кверху ножками!

Ленушка запыхалась, бегать больше не может.

– Мышеловку надо поставить, – зашептала мне она. – Как сунется в неё молния – тут её и прихлопнет.

– А может быть, лучше водой её окатить, чтоб остыла?

Только выползла молния в новую дырку – я из ведра на неё плеснул. Зашипела она, как раскалённый прут, изогнулась и вдруг стрельнула в печку. Ленушка едва успела наступить ей на хвост. А другим концом она уже из трубы вылезла и мотается над крышей.

Сосед наш монтёр Серёга увидел в окно огненный хвост над нашей трубой и подумал, что пожар. И побежал звать пожарников.

Еле-еле вытянул я молнию из печки и намотал её на кочергу. И задумались мы: что делать с ней дальше?

– Может быть, выпустим? – сказала Ленушка.

– Нельзя, все трубы перебьёт.

– И дома держать нельзя, потому что жить с ней сплошное мученье.

– Несчастные мы люди.

– Самые разнесчастные на свете.

Ленушка заплакала. И у меня защипало в носу. И пошли мы, вздыхая, на улицу.

Гроза уже кончилась. В бурых лужах плавали щепки и листья. Из-за леса краешком выглядывало оранжевое солнце.

Я утирал бородой слезинки и нёс кочергу, обмотанную молнией. Та ворочалась, шипела и стреляла синими искрами, как большой бенгальский огонь.

Мы спустились к реке и сели на перевёрнутую лодку. Река была оранжевой от солнца. Над ней висели провода, а по обоим берегам стояли смолистые столбы.

– Если растянуть молнию над рекой и привязать к столбам, она будет светить лучше всяких лампочек, – придумала Ленушка.

– Конечно. И ночью можно будет рыбу ловить!

– И мы от своей беды избавимся!

Ленушка так обрадовалась, что чуть не оступилась в воду.

Нашли мы проволоку, я влез на столб и прикрутил к его вершинке один конец молнии. Потом переплыл реку, разматывая её с кочерги, как нитку с катушки, и крепко-накрепко к другому столбу примотал. Повисла она над рекой, как синий огненный ручеёк, и светила ярко-ярко.

Пошли мы с Ленушкой домой, чай допивать.

И вдруг услышали звон пожарного колокола. С горы прямо к реке примчалась красная пожарная машина. С неё спрыгнули десять пожарников в касках с медными гребешками и монтёр Серёга.

– Провода горят! – закричали десять пожарников и приставили к столбу десять лестниц.

Что они хотят делать?

Монтёр Серёга влез по лестнице на столб и остриг молнию монтёрскими ножницами. Упала она в реку и разрубила её пополам.

Десять пожарников разинули рты, а монтёр Серёга обнял столб и боялся слезать.

А молния шипела и хлестала по воде.

– Ловите её! – закричал я пожарникам. – А то она всю реку выхлещет. Это же молния!

Десять пожарников надели рукавицы, прыгнули и поймали молниевый хвост. Вместе мы смотали её снова на кочергу. Десять пожарников сняли каски с медными гребешками и вытерли потные лбы.

Сказали мне:

– Привязывать молнию к электрическим столбам строго воспрещается. И на кочерге носить воспрещается. И дома держать воспрещается.

– А куда же мы её денем? – рассердилась Ленушка.

– В землю заройте.

– Выползет.

– В реку бросьте.

– Река выкипит.

Десять пожарников развели руками. Монтёр Серёга пожалел нас и сказал:

– Отдайте мне. Я отнесу её на электрический завод и что-нибудь придумаю.

– Пожалуйста, – обрадовался я, – бери вместе с кочергой!

Дома мы с внучкой выпили целый самовар чаю. Даже не заметили, что пили без мёда. Всё равно чай показался сладким.

Мы смеялись над тем, что пол у нас в дырах и похож на решето. А потом крепко уснули.

Кончились наши несчастья!

Приснилось мне, будто у монтёра Серёги молния вырвалась и снова стала стрелять по трубам. А Серёга скакал за ней по крышам с кочергой и не мог поймать.

Я с перепугу проснулся и разбудил Ленушку.

– Ты знаешь, что мы с тобой обманщики? Другому человеку отдали свою беду. Теперь, наверное, другой человек с нею слёзы льёт?

– Да, мы с тобой самые распоследние обманщики на свете, – вздохнула Ленушка. – Наверное, у монтёра Серёги молния и стены прожгла…

– И потолок…

– И крышу…

– Бежим скорей к нему!

– Бежим!

Как были мы босые и неодетые, так и прибежали к Серёге.

Он только что вернулся с завода и высыпал на стол из кармана пригоршню маленьких лампочек. Они были очень яркие и светили без всяких проводов.