скрылся в ее поясе.

Не без сожаления проводив ее взглядом, я поднялся по скрипучей лестнице в свою комнату и, закрыв за собой дверь, быстренько проверил содержимое торбы. Ничего не пропало. Стягивая брюки, я не переставал гадать о значении кивков и улыбочек Анны-Лиз.

Но, похоже, напрасно. Потому что так и уснул, не услышав ни тихого стука в дверь, ни чего-либо в этом роде.

Утро выдалось столь же унылым, что и предыдущее. Бесформенные тучи поливали землю бесконечным моросящим дождем.

Я проснулся, но еще не встал с постели, когда сухопарая трактирщица, войдя без стука в комнату, деловито налила в умывальный таз чистой воды. Она даже не посмотрела в мою сторону. Глаза мои снова закрылись, но сон больше не шел – в голове вертелись мысли, вопрос возникал за вопросом. Почему в герцогстве Фритаунском такая дождливая погода? Что заставило Мастера хаоса так гнать карету по направлению к порту? И почему он воспользовался именно каретой?

Стоило мне свесить ноги с кровати, как боль придала мыслям иное направление. Мышцы ног ныли так сильно разве что в первые дни занятий с Гильберто. Просто сидеть на постели – и то было больно.

Снаружи шумел ветер, по крыше гостиницы назойливо стучал дождь. Одевшись и натянув сапоги, я заглянул в торбу и с улыбкой прикоснулся к корешку подаренной отцом книги. Все некогда да некогда, но все-таки не мешало бы в нее заглянуть. Не просто же так он мне ее подсунул.

Свет в узком коридоре не горел, отчего он показался мне мрачнее, чем вчера вечером. Неожиданно снизу донеслись голоса:

»…напали на Фритаун…»,

»…любой из них мог оказаться здесь…»

Я замер на вершине лестницы и прислушался.

– Гонец сказал, будто там было два Черных посоха. И еще другие… Включая проклятую бабу, Черного бойца.

– Маджер, я не имею ни малейшего представления о том, как может выглядеть Черный посох. Из постояльцев у нас сейчас только два торговца и какой-то школяр при деньгах. Торговцы знакомые, наезжают к нам по три-четыре раза в год. Ну а школяр… он почти мальчишка.

– Ты видела у него какое-нибудь оружием

– Оружие? Не упомню. Разве что короткий нож.

– Где этот малый?

– Наверное, греется у огня.

– Наташа, идем со мной. Покажешь мне его, ладно?

– Конечно, маджер, о чем речь! Если он там, то…

Шаги удалились, а я спустился по ступенькам с таким видом, будто решительно ничем не обеспокоен. Но все же старался не топать.

Анна-Лиз стояла у стойки. Заметив меня, она движением бровей указала на дверь, проговорив что-то одними губами.

Ухмыльнувшись, я помахал ей рукой и выскочил наружу. Хорошо, что я догадался захватить с собой торбу и плащ. Пока маджер с Наташей будут искать меня в гостинице, есть шанс улизнуть.

Плюхая сапогами по лужам, я пересек внутренний двор, нырнул в широкую, приоткрытую дверь конюшни и поспешил к стойлу Гэрлока. Мальчишки-конюха нигде не было видно.

Да уж, мне определенно стоило убраться подальше от Фритауна. Невзирая на ненастье и прочие дорожные прелести. Конечно, то, что у меня Черный посох, на мне не написано, но, похоже, этому маджеру дано указание задерживать любого подозрительного человека. А допрос в этих условиях отнюдь не обещал стать дружеской беседой.

Жаль только, что мне так и не удастся выяснить, что же стояло за кокетством Анны-Лиз…

Седлать пони почти в полной темноте было занятием нелегким, однако я понимал, что времени у меня в обрез. Попона легла не больно-то ровно, и Гэрлок недовольно всхрапнул, однако брыкаться не стал, пока я не водрузил ему на спину седло.

Хлоп – и оно свалилось мне под ноги.

– Ладно, зверюга, что с тобой поделаешь…

Вздохнув, я поправил попону, а когда снова попробовал надеть седло, Гэрлок надул брюхо.

Порывшись в соломе, я вытащил посох и прикоснулся его концом ко лбу животного. Пони, фыркнув, выпустил воздух, а я затянул подпругу. Конечно, можно было на манер многих конюхов просто пнуть лошадку в живот сапогом, но мне не хотелось без крайней нужды прибегать к насилию. Во-первых, я находил насилие скучным, а во-вторых, оно порождало во мне странное беспокойство.

Чтобы не запутаться в уздечке, мне пришлось приказать себе не суетиться и действовать спокойно. Наконец все было сделано, даже торба приторочена позади седла. Отвязав Гэрлока, я взял его под уздцы и шагом повел к выходу.

– Эй! Эй! В трактире! – послышался голос, слишком зычный и уверенный, чтобы мне понравиться. Еще не видя кричавшего, я живо представил себе отряхивающего свой серо-голубой дождевик кавалерийского офицера, которому не терпится согреться, выпить и подкрепиться. Или, хуже того, еще одного маджера, прибывшего со строжайшим приказом задерживать всех подозрительных путников.

– Эй, чтоб вам всем провалиться! Померли вы, что ли? Куда конюх запропастился, неужто еще дрыхнет?

Поняв, что этот малый так или иначе войдет внутрь, я привязал Гэрлока к ближайшей балке и открыл дверь.

– Ты что, сопляк, заснул? Держишь офицера под дождем!.. – рослый мужчина с золотым листком на вороте шагнул мне навстречу. По сравнению с его конем Гэрлок выглядел собачонкой.

– Прошу прощения, господин офицер. Наш конюх заболел, и я…

– И ты сейчас же оставишь этого дурацкого пони и займешься настоящим конем!

– Да, господин. Последнее стойло справа как раз свободно. Оно сухое и чистое.

Меня так и подмывало треснуть этого чванливого индюка по макушке, однако здравый смысл подсказывал, что он насадит меня на свою саблю прежде, чем я дотянусь до посоха.

– Ладно. Но смотри, чтобы он был почищен, и почищен как следует, щеткой! И никакой холодной воды, не то я тебя в ней утоплю! – с этим напутствием он протянул мне поводья.

– Да, господин офицер. Как будет угодно, господин офицер.

К счастью, его конь оказался или лучше обученным, или менее норовистым, чем виденные мною у Фелшара, и пошел за мной не артачась.

– Чей это пони? – осведомился кавалерист, провожая меня взглядом.

– Одного постояльца, – не оборачиваясь, ответил я.

– Смотри, малый, чтобы все было как надо. Я скоро вернусь.

Офицер торопливо зашагал к дверям трактира, а я, быстренько обмотав поводья его коня вокруг ближайшего столба, завязал их тугим узлом, припустил к Гэрлоку и взобрался в седло прямо в конюшне.

Я еще натягивал перчатки, а мы уже выехали под дождь. Пони фыркнул. Конечно, в холодных брызгах не было ничего приятного, но мне очень не хотелось бы оказаться поблизости, когда этот кавалерист встретится с маджером.

Гэрлок перешел на рысь. Ледяные иголки дождя впивались в мое лицо, пока меня не посетила догадка натянуть капюшон. В такой обстановочке немудрено и про голову забыть, не то что про капюшон.

Направляя Гэрлока в обход лужи, которая имела бы полное право назваться маленьким озерцом, я пытался сообразить, откуда должна начинаться дорога на Хаулетт.

Я щелкнул поводьями, но мы заехали в еще более глубокую грязь. И тут позади раздались крики:

– Стой! Во имя Кандара! Чародей! Хватай чародея!

Мы с Гэрлоком как раз свернули в проулок, выходивший, по моим расчетам, на хаулеттскую дорогу. Пришлось ударить пони пятками по бокам и прибавить ходу. Хорошо еще, что желающих откликнуться на призыв и «схватить чародея» как-то не находилось.