– Ну и славная компания подобралась – просто жалость берет, – голос ее звучал добродушно и вместе с тем твердо.

– Говори за себя, – ляпнул я прежде, чем сообразил, что сказал.

– Я за себя и говорю.

– Меня зовут Леррис. А тебя?

– Тамра – сгодится? – Пробежав глазами по окружающим, она вперила взгляд в меня. – А ты не слишком молод, чтобы здесь находиться?

– А кто ты такая, чтобы об этом судить?

– Тамра… Леррис… – вмешался Саммел, снова поднявшись. – Здесь находятся только те, кому положено, с разрешения Мастеров. Так что обсуждать здесь нечего.

– Вот именно, нечего, – буркнул я, испытывая сильнейшее желание придушить эту рыжую стерву в темно-серых брюках, такой же тунике и черных сапогах с крепкими каблуками. Еще чуть-чуть, совсем бы вырядилась в черное.

– Мастера то, Мастера се… – раздраженно фыркнула она, сбрасывая со спины мешок и спускаясь по лестнице. Оказалось, что ростом Тамра едва достигает моего плеча, хотя торбу несла не меньше моей. Стройная, с тонкими чертами лица, она не была ни столь худощавой, как Кристал, ни столь мускулистой, как Ринн. Пожалуй, сложением Тамра походила на Дорте, но выглядела своеобразнее.

Она, как и я, не спешила садиться. Положила торбу и принялась рассматривать картины, в которых я не углядел ничего примечательного, кроме, быть может, мрачного колорита. А вот отделка панелей Тамру явно не интересовала.

Поскольку она не уделила ни малейшего внимания ни мне, ни кому-либо другому из нашей чудной компании, я пригляделся к левой картине, гадая, что же в ней могло привлечь Тамру.

Мужчина на картине был в черном, хотя и не в официальном облачении Мастера, а цветом волос (я назвал бы это посеребренным золотом) походил на моего отца. Более того, чем дольше я всматривался, тем сильнее становилось ощущение, будто между ними есть и другое сходство, хотя заключалось оно явно не в чертах лица. В чем именно – так и осталось непонятным. Не будучи любителем неопределенности, я выбросил мысль о сходстве из головы и сосредоточился на деталях изображения.

Мое внимание привлекла торчавшая из-за правого плеча полоска – скорее всего, что-то вроде посоха. Определить точнее не представлялось возможным, ибо в отличие от детально прописанного лица задний план картины не отличался такой отчетливостью.

Отвлекшись от портрета, я снова обвел взглядом комнату. Тамра все еще рассматривала вторую картину. Ринн и Кристал вели тихую беседу, а Дорте сидела на скамье с закрытыми глазами.

Мой взгляд непроизвольно вернулся к портрету, поскольку, кроме этих картин, смотреть в помещении было не на что. Надо полагать, в наличии именно здесь именно этих изображений имелся какой-то смысл. Только какой? Я покачал головой. У этих Мастеров всюду загадка на загадке, а пытаться их о чем-то расспрашивать – пустая трата времени.

В какое-то мгновение мне показалось, что портрет ожил и впился в меня взглядом. Но взглянув повнимательнее, я убедился: картина совершенно безжизненна. Точна, может быть, безукоризненна – но безжизненна.

Оглянувшись, я поймал взгляд Тамры. Он был обращен в мою сторону, но – совершенно очевидно – лишь потому, что моя спина загораживала мужской потрет. Кивнув, я отступил в сторону, а она, не вымолвив ни слова, заняла мое место. Мне не оставалось ничего другого, как, поменявшись с ней местами, приглядеться к изображению женщины. Тоже в черном. С каштановыми волосами и блестящими черными глазами. Глаза удались художнику лучше всего: он сумел передать их по-настоящему живой блеск.

Мне показалось, что обе картины принадлежат кисти одного и того же автора, хотя мои познания в живописи не позволяли судить с уверенностью. Я лишь предположил, что наверное непросто писать портреты людей, управляющих Отшельничьим.

Снова оглядев комнату, я отметил, что Ринн с Кристал умолкли, а Тамра отвернулась от меня с такой ехидной ухмылкой, что мне захотелось огреть ее посохом. Правда, посох стоял далеко в углу, да и никакого резона пускать его в ход у меня не было. Просто хотелось, да так, что…

– Полегче, Леррис, – послышался звучный, глубокий голос.

Я подскочил. Как и все в комнате, кроме Тамры.

Незаметно объявившийся в помещении обладатель гулкого голоса оказался мужчиной с серебристыми волосами и широкими плечам. А вот ростом он не вышел: едва доходил до моего плеча, тогда как я всего-то на полголовы повыше среднего из своих сограждан. Правда, и в груди, и в плечах он был заметно шире.

Однако удивил меня не его рост, а цвет одежды: и штаны, и туника, и даже сапоги были серебристо- серыми.

– Ничего черного? – изумился я вслух.

Тамра на мое неуместное замечание покачала головой, остальные уставились на меня.

– Со временем ты узнаешь, Леррис, что черный цвет – это состояние сознания, – с этими словами вошедший поклонился мне, затем Тамре, затем, общим поклоном, всем остальным. – Меня зовут Тэлрин, я буду вашим наставником в первые дни вашего пребывания в Найлане, – указав на дверь между двумя скамьями, он ступил вперед, коснулся деревянной створки, и дверь распахнулась. Я увидел свет, струившийся из помещения, расположенного сразу за ней. – Предлагаю вам собрать свои вещи и последовать за мной. Начнем с еды.

Тэлрин ступил в дверной проем. Взяв свою торбу и посох, я кивнул Тамре, которая ответила мне таким же кивком. Движением головы я еще раз предложил ей пройти вперед, но поскольку она не двигалась, последовал за Тэлрином первым. Легкие шаги Тамры послышались за моей спиной, следом зашаркали и остальные.

Оказалось, что за дверью находится не другая комната, а длинный коридор, крыша которого представляла собой непрерывный ряд изогнутых дугой стеклянных панелей в деревянных рамах. Таким образом, коридор освещался не светильниками, а естественным светом, падавшим из сада, находившегося прямо над нами. Массивные каменные опоры по обе стороны коридора, видимо, предназначались для поддержания веса садового грунта и растений.

И опять же: все это не вызвало у меня ничего, кроме разочарования. И замысел, и техническое воплощение были отмечены продуманностью и тщательностью, но не более того. Просто очень хорошая работа.

Длинный застекленный коридор закончился у другой черной двери. Тэлрин открыл ее, и мы оказались в маленькой комнате.

– Итак, – объявил он, когда собрались все, – теперь вы можете привести себя в порядок. Удобства для мужчин находятся справа, для женщин – слева. Вещи оставьте в шкафчиках, они будут там в полной сохранности. Заберете их после трапезы.

– А почему удобства для мужчин и женщин находятся отдельно? – осведомилась Тамра.

– Потому что даже на Отшельничьем есть приверженцы Предания, придающие различиям между мужчинами и женщинами немалое значение.

– Пустая отговорка!

– Может быть, – глубокий голос Тэлрина сделался прохладнее. – Однако наше дело предложить, а пользоваться удобствами или нет – решай сама, – он отвернулся от Тамры и продолжил:

– Итак, когда вы умоетесь и почувствуете себя готовыми, заходите в центральную дверь – вон ту. Там перекусите, а заодно, за обедом, я в общих чертах ознакомлю вас с тем, что такое гармонизация и с чем вам предстоит столкнуться.

Хотя Тэлрин и сказал Тамре, что все, что касается удобства – дело добровольное, он встал у дверей столовой с таким видом, будто собрался проверять у нас чистоту рук. Впрочем, я был совсем не против возможности умыться и облегчиться, а вопрос о том, общие удобства или раздельные, вовсе не считал важным. Мы с Саммелом направились в мужскую комнату, Миртен же потащился за нами с таким видом, будто одна мысль о воде и мыле повергала его в уныние. Что только подтверждало впечатление, уже сложившееся у меня об этом малом.

Насчет удобств Мастера не подвели: устроено все было с умом, воды, и теплой и холодной, имелось