слушаете именно того, кого видите?

Зрение и слух отличаются друг от друга. Зрение указывает на то, что вы можете кого-то увидеть. Слух — что вы можете кого-то услышать. Но как вы можете соединить дна сигнала? Кто этот некто, кто объединяет два потока восприятия и сообщает нам, что они относятся к одному человеку?

Должна быть некая общая область, в которой объединяются все опыты чувственного восприятия: то, что, увидели глаза, то, что услышали уши, то, что обонял нос и то, что фокусирует внимание; именно оно определяет границы опыта.

В противном случае, жизнь превратилась бы в настоящий хаос: вы так бы и не смогли убедиться в том, что говорите именно с тем человеком, которого видите, обоняя запах, исходящий именно от него. Не будь одного, объединяющего пять, вы бы распались на кусочки. Все пять дорожек должны где-то пересекаться друг с другом, и это место — дхияна, внимание.

Нанак говорит, что внимание — это гуру всех пяти, которые суть его ученики; но вы возвели учеников в сан гуру, а о самом гуру позабыли. Вы сделали слуг господами, а об истинном господине не имеете не малейшего представления. Вы заботитесь о чувствах и не задумываетесь о внимании. Вы совершенно забыли о том, что чувства — это лишь поверхностное, периферийное продолжение внимания, и вам неизвестно, что находится в глубине.

Если вы хотите жить по-настоящему красиво, то не обращайте внимание на чувства, ибо они несовершенны и от них одни только хлопоты. Большинство людей являются рабами того или иного чувства. Одних сводит с ума вкус, — еда, еда, еда! — ни о чем другом они и думать не могут. Говорят, что император Нерон был чудовищным обжорой. Он ел не просто много раз в день, — он ел непрерывно. Рядом с ним все время были врачи, помогавшие ему облегчать желудок рвотой после каждой перемены блюд, после чего он снова набрасывался на еду.

Можно, конечно, просто считать Нерона сумасшедшим, но тем же безумием охвачены, в той или иной степени, все люди. Некоторые из них — наркоманы зрения, они одержимы потребностью созерцать красивые лица, красивые тела, даже если процесс для них мучителен. Они — рабы своих глаз, и они слепцы, потому что не глаза являются подлинным органом зрения. Глаза — это лишь окно.

Есть некто, кто смотрит из этого окна. Не спрашивайте об окне, спрашивайте о том, кто смотрит из него! Люди, одержимые стремлением ублажать слух и обоняние, или телесные ощущения, те, кто растворяется в музыке или осязании, — все они сходят с ума по своим чувствам, все они согласились считать своих рабов своими господами. Вместо этого стоит прислушаться ко внутреннему хозяину, господину всех чувств, ибо стоит ему удалиться, и все чувства становятся бесполезными.

Вы замечаете нечто, когда вы думаете о нем, вы видите только то, что хотите видеть. Стоит вашему вниманию отвлечься, и все меняется. Вы не замечаете тех вещей, которых по- настоящему хотите избежать. Прогуливаясь по рынку, вы замечаете лишь то, что вас интересует: сапожник сосредоточится на изделиях из кожи, ювелир будет высматривать алмазы. Вы видите только те вещи, которые освещены вашим вниманием. Все остальное остается в темноте.

Настоящим, подлинным искусством жизни является искусство управления вниманием. Если вы движетесь по направлению к Богу, то мир потерян для вас; именно поэтому аскеты называют мир 'майей', иллюзией. Однако 'майя' не подразумевает небытия мира. Мир существует, да еще как, но аскеты — подвижники обнаружили, что, когда поток внимания направлен к Богу, то мир исчезает из поля восприятия. А в той области, где нет внимания, понятия бытия и небытия теряют смысл. Бытие рождается из акта восприятия. Оно исчезает, когда внимание переключается на что-то еще.

Аскеты говорят: 'Бог — истина, мир — не-истина'.

Означает ли это, что мир, который мы видим вокруг нас, в действительности не существует? Нет, он есть, он — здесь, с нами, но аскет больше не воспринимает его. Если вы жадны, то богатство для вас — реальность; как только жадность исчезает, сокровища становятся словно простая глина. Богатство не есть богатство само по себе, его делает таким лишь ваше внимание. Стоит вам это осознать хотя бы раз, и вы становитесь господином самому себе. Отыскав господина в себе, вы больше не слушаете своих собственных слуг, своих учеников: какой смысл спрашивать у тех, кто сам не знает? Теперь вы повинуетесь господу в самом себе.

Нанак говорит, что один, — дхияна, — является гуру всех пяти. В расхожем понимании дхияна означает внимание; на более глубоком уровне это — медитация. Медитация, ведущая к открытию господина, наставника внутри самого себя. Нет ничего более глубинного, более подлинного, чем медитация, так что поразмыслит е как следует, не позволяйте себе бездумных реплик по столь значительному поводу. Но таковы у ж люди, — они говорят о внимании и медитации, не имея непосредственного опыта. Людям, которые сами этого не испытали, нравится разговаривать на эти темы просто ради самого разговора, и тем привносят в вопрос страшную путаницу.

Мы здесь экспериментируем с сотнями различных техник медитаций. Ко мне однажды пришел человек и спросил: 'Мне такой-то рассказал о медитации, — это то, чем вы занимаетесь? Вы называете это медитацией?' Я посоветовал ему спросить у своего друга, знает ли тот, что такое медитация, и, если знает, то поучиться у него. Дело ведь не в том, учитесь ли вы у меня или у кого-то еще; главное, чтобы вы научились медитировать. Этот человек пошел снова к своему другу, который сказал ему, что своего опыта медитаций у него не было, и он не знает, что такое медитация, но зато хорошо знает, чем медитация не является. То есть, не зная, что такое, он имел и был готов делиться своим мнением. Вот до чего доходит наша безответственность!

Нанак советует нам хорошенько взвешивать свои слова, перед тем, как говорить. Осознавайте все, что бы вы ни делали, говорите лишь о том, что знаете сами. Человечество сбилось с пути не из-за невежд, а из-за всезнающих и всепонимающих, которые на самом деле ничего не знают, но, тем не менее любят говорить и поучать других. Не осознавая, что и зачем они делают, эти люди — просто бедствие со своими мнениями и точками зрения.

Собрать дураков вокруг себя — дело нехитрое; надо только говорить и не останавливаться, несмотря ни на что. Через несколько дней вокруг вас соберется вполне внушительная толпа последователей, — ведь на свете всегда найдутся люди глупее вас. Все, что требуется, чтобы обзавестись учениками, — это чуть- чуть безумия, немного высокомерия и луженая глотка, — и люди к вам потянутся. По мере того, как они начнут концентрироваться вокруг вас, вам начнут приписывать всякие чудеса. Люди, пребывающие в полной тьме, никогда не видавшие света, попадутся на вашу удочку, стоит вам только заговорить о свете, потому что им почудится, что в вас несомненно что-то есть.

Кроме того, у людей очень развито воображение: все, что им хочется, чтобы произошло, они начинают представлять себе. Когда запускается игра воображения, возникают грезы. Если кто-то вообразил, что у него поднимается кундалини, он может увидеть свет, или цвета, и, когда подобное происходит, в свою очередь усиливается вера в человека, который провозгласил себя гуру. Вот почему на свете так много гуру.

Я знаю много таких гуру, не имеющих представления о медитации. Когда я встречаюсь с кем-то из них с глазу на глаз, все они задают один и тот же вопрос: 'Как медитировать? Что такое медитация?' И ведь у них тысячи последователей!

Нанак говорит, что, беседуя о медитации, нужно тщательно взвешивать слова, потому что говорить на эту тему — это играть с огнем. Нет ничего более тонкого, и ничего более ценного, чем это: путь, ведущий из повседневного мира к Богу, высшему духовному началу. Это очень узкий и хрупкий путь, и нужно как следует поразмыслить, прежде чем решиться сказать хоть что-нибудь на эту тему.