семечко никогда не прорастет.
Вы наверняка обращали внимание на то, как спокойны и терпеливы крестьяне. Городской лавочник гораздо суетливее. Чем дальше от города, тем спокойнее, умиротвореннее люди, потому что сама природа учит их терпению. Сегодня вы сеете, но урожай поспеет еще не завтра. Те, кто долго пробыл на природе и наблюдал за ее законом терпения, облетают покой.
Но тот, кто хочет пожать урожай бесконечности, должен вспахать и засеять поле Бога.
Отец Нанака постоянно говорил ему, чтобы тот прекратил бездельничал ь и сделал бы что-нибудь путное. 'Хотя бы вспаши поле', — говорил отец Нанаку.
— Этим я и занимаюсь, отец, — отвечал Нанак.
— Да какое поле ты вспахал?! Какой урожай ты когда собрал? Сколько ты в жизни заработал? Ты все время сидишь дома и палец о палец не ударишь.
— Ты прав, отец, — ответил Нанак, — ты всегда видишь, что я сижу дома. Поле, которое я обрабатываю, иное, и все, что я собрал и заработал — внутри меня. Я молю Бога, чтобы Он дал тебе увидеть, что я собрал. Я храню свой заработок, свой урожай, но он так тонок, что обычному глазу не увидеть его.
Тот, кто идет по пути религии, желает собрать урожай бесконечности, а для этого нужно бесконечное терпение. Это означает всего лишь отсутствие ожиданий. Нельзя спрашивать: 'Когда я получу это'. Оставьте это Ему; это случится, когда на то будет Его воля Когда бы это ни случилось, будьте готовы принять это. Пусть пройдут века, но не жалуйтесь: 'Я ждал столько лет…'
Есть такая древняя индусская история:
Нарада, небесный вестник, направлялся однажды на небеса к богу Вишну По дороге он встретил старого саньясина и спросил:
— Я иду к Богу. Ты не хочешь ему что-нибудь передать?
— Когда встретишь Его, спроси Его, сколько мне еще ждать. Я уже три перерождения как саньясин.
Нарада сказал, что обязательно передаст. Он прошел еще сколько-то и встретил другого саньясина, молодого. Он сидел под деревом и играл на однострунном инструменте. Нарада в шутку спросил его:
— Ну что, брат, не хочешь ничего Богу передать? Я иду к Вишну.
Молодой человек продолжал петь, не открывая глаз. Нарада потряс его за плечо и снова задал свой вопрос.
— Нет, брат, — ответил молодой саньясин, — мне нечего просить и не о чем спрашивать. Все мои желания Он предугадывает. Не беспокой Его упоминанием обо мне. У меня есть все, чего я только могу пожелать, и даже более того! Если можешь, передай Ему мою благодарность.
Когда Нарада вернулся с небес и встретил старого саньясина, он сказал:
— Прости меня, брат, но Вишну сказал: 'Сколько листьев на этом дереве, столько раз надлежит ему родиться, прежде чем он достигнет желаемого'.
Старый саньясин был просто в ярости. Он порвал книгу, которую читал, отшвырнул мала и закричал:
— Какая несправедливость! Третью жизнь подряд я исполняю обеты, мучаю себя, и еще столько перерождений! это невозможно!'
Нарада пришел к молодому саньясину, который сидел под деревом.
— Ты не просил об этом, но я все же спросил Бога о том, как долго тебе ждать, пока ты достигнешь желаемого, и Он сказал: 'Сколько листьев на этом дереве, столько раз надлежит ему родиться, прежде чем он достигнет желаемого'.
Молодой человек вскочил с места и заплясал от радости.
— Так скоро?! Как же высоко он ценит меня! Взгляни на землю! Видишь, сколько на ней опавших листьев, а сколько листьев вон на тех деревьях! А Он сосчитал для меня листья на одном этом дереве! Всего лишь столько перерождений? Как чудесно! Я недостоин этого. Как мне вынести Его благоволение? Как мне выразить мою благодарность?
Он потерял рассудок от радости и плясал вокруг дерева и вокруг Нарады. Он не мог сдержать радости. История повествует о том, что вот так, радуясь, он достиг самадхи и покинул тело. То, что должно было случиться через бессчетные годы, случилось сейчас же. Тот, кто обладает подобным терпением, достигает желаемого немедля.
Мы можем использовать рассудок, интеллект двумя способами. Мы уже умеем использовать его как рюкзак, но не как наковальню. Мы пихаем в него информацию, как тряпичник — отрепья в свой мешок. Мы читаем скрижали и слушаем духовных учителей. Все, что мы получаем, неважно, из какого источника, мы запихиваем в этот мешок, мошну нищего. Там у нас все: скрижали, наставления учителей, газеты, Веды, реклама по радио, песни из кинофильмов. Если кто-нибудь вас обижает, вы втискиваете в ваш мешок и обиду. Если кто- нибудь дает вам мантру, чтобы вы повторяли ее, вы храните ее в том же мешке. Ваш рассудок — такой мешок, в которым мантры перемешаны с непристойностями. Веды затеряны среди повседневных новостей. И мы все время таскаем этот мешок за собой.
Мы называем это памятью. Это не склад знаний, это помойка. Истинное знание — то, которое мы извлекаем из нашего собственного опыта. Рассудок полон позаимствованной информации; все, что он содержит — не первой свежести, иначе говоря, тухлое. Но Нанак говорит, что рассудок — это наковальня, а знание — молот.
Нанак говорит, что знание — это удар молота. Когда бы вы ни узнали что-нибудь, каким бы незначительным ни было это знание, вас каждый раз пробирает до мозга костей. Поэтому вы избегаете знания, потому что мы не хотим переживать вновь потрясение знанием. Вместо этого мы просто-напросто собираем информацию, потому что от этого не бывает никаких потрясений. В шастрах вы читаете: 'Бог есть предельная истина'. Ну и что? Вы где-то прочитали: 'Медитация — это путь', заучили наизусть и теперь всем рассказываете. А толку?
Маленькая девочка играла во дворе, когда ее мама позвала ее с верхнего этажа — мыться. Девочка не хотела бросать игру. Бабушка, которая грелась на солнышке на том же дворе, много раз говорила своей дочери — маме девочки: 'Пусть играет, потом ее вымоешь'. Но мама девочки была тверда. Наконец девочка оставила свою игру и стала подниматься по лестнице. Когда она добралась до матери, то сказала ей: 'Вот странно, ты мне всегда говоришь: 'Слушайся маму', а свою маму не слушаешься?'
Вы когда-нибудь обращали внимание на то, какие советы даете окружающим. Нет, это просто тухлятина, которую вы передаете другим. Передали — и сами избавились от нее. И все. Вам это не помогло, и другим не поможет.
Люди с такой легкостью раздают советы, и так редко их принимают! Знание распространять все горазды, а кто берет его? Напротив, вы стремитесь избегать тех, кто хочет передать вам знание, потому что вам скучно с ними. Они перекладывают в мешок вашего рассудка содержимое своего мешка, весь мусор, который там скопился. Больше, собственно, он им ни для чего не нужен.
Настоящее знание оказывает воздействие; человек выносит его из опыта, из самой жизни. Когда вы бросаетесь, прыгаете в реальность, рождается знание. Оно не из скрижалей и чьих-то слов. Опыт — это удар молота, поэтому мы избегаем его, стремясь спасти с вою шкуру.
Гурджиев имел обыкновение сравнивать наши знания с буферами поезда или рессорами автомобиля. И те, и другие смягчают удар. Когда есть внешнее воздействие, наши знания устраняют шок, потрясение, в то время как истинное знание и есть потрясение.
