Хардин открыл причудливо изогнутую крышку коробки для сигар, которая принадлежала Джорджу Фара из старого Комитета в те далекие и давно ушедшие времена Энциклопедистов. Это была оригинальная имперская сигаретница с Сэнтании, хотя сигары в ней лежали сейчас местные. Один за другим, очень торжественно, все четверо взяли сигары и закурили их, как будто исполняли ритуал.

Сэф Сермак был вторым справа, самый молодой из всех и наиболее интересный. Его рыжие усы были аккуратно подстрижены, а неопределенного цвета глаза глубоко запали на лице. Остальных трех членов депутации Хардин тут же сбросил со счетов — они явно не умели мыслить сами. Он сосредоточил все свои мысли на Сермаке, который будучи еще в первый раз избран в Городской Совет, умудрился перевернуть все вверх дном и не один раз.

Именно к нему он обратился.

— Мне в особенности хотелось видеть вас, член Совета, еще с той вашей прекрасной речи в прошлом месяце. Ваши нападки на внешнюю политику правительства были очень обдуманны и удачны.

Взгляд Сермака стал еще тверже.

— Ваш интерес делает мне честь. Не знаю, были ли мои нападки удачны, или нет, но они, безусловно, были справедливы.

— Возможно! Ваших мнений никто у вас не спрашивает. Хотя вы еще очень молоды.

— В этом виноваты все люди в определенный период времени, — сухо ответил Сермак. — Вы стали мэром этого города, когда вам было на два года меньше, чем мне сейчас.

Хардин улыбнулся про себя. Молокосос был крепким орешком. Он сказал:

— Я понял, что вы пришли ко мне обсудить эту самую внешнюю политику, которая так жестоко раздражала вас на заседаниях Совета. Скажите, вы уполномочены вести переговоры или мне придется выслушать и трех ваших коллег, каждого в отдельности?

Они обменялись между собой быстрыми взглядами, понятными им одним.

— Я буду говорить от имени народа Терминуса, — хмуро ответил Сермак. — Народа, который уже не может доверять своим представителям, заседающим в том бездействующем органе, который зовется Советом.

— Понятно. Ну что ж, говорите!

— Все очень просто, господин мэр. Мы не удовлетворены…

— Под «мы» вы подразумеваете народ, не так ли?

Сермак враждебно уставился на Хардина, чувствуя ловушку, и холодно ответил:

— На сколько я знаю, мои взгляды разделяет большинство избирателей на Терминусе. Это вас устраивает?

— Вообще-то такое утверждение требует доказательств, но это не важно. Продолжайте. Вы не удовлетворены…

— Да, мы не удовлетворены политикой, которая уже тридцать лет оставляет Терминус беззащитным от неизбежного нападения извне.

— Понятно. А выводы? Продолжайте, продолжайте.

— Я очень рад, что вы согласны. А выводы те, что мы организуем новую политическую партию, ту, которая будет защищать настоящие нужды Терминуса, а не мистический «манифест» будущей Империи. Мы собираемся вышвырнуть вас и вашу клику бездельников из Городского Совета и скоро.

— Если не? Видите ли, в таких случаях всегда говорят «если не»…

— Но не в этом случае. разве что, если вы не уйдете в отставку сами. Я не прошу вас переменить свои политические взгляды, я все равно вам никогда не поверю. Ваши обещания ничего не стоят. Ваш уход — это единственное на что мы согласны.

— Понятно.

Хардин скрестил ноги и, откинувшись на двух ножках кресла, стал качаться вместе с ним.

— Это ваш ультиматум. Очень приятно, что вы меня предупредили, спасибо. Но видите ли, я все же думаю, что не обращу на него ровным счетом никакого внимания.

— Вы думаете, что это было предупреждение, господин мэр. Это было объявлением наших принципов и объявлением войны. Новая партия уже сформирована и начнет действовать с завтрашнего дня. У нас нет ни возможности, ни желания идти на компромисс и, честно говоря, только благодаря вашим прошлым заслугам мы решили предложить вам легкий выход из положения. Лично я никогда не думал, что вы его примете, но по крайней мере моя совесть чиста. Следующие выборы покажут вам и словом и делом, что ваша отставка необходима.

Он поднялся с кресла и кивнул головой остальным.

Хардин поднял руку.

— Подождите! Садитесь!

Сэф Сермак вновь уселся с гордым и независимым видом. Хардин улыбнулся в душе, сохраняя непроницаемое лицо. Несмотря на свои слова он ожидал предложения…

— Вы можете точно сформулировать, каких изменений во внешней политике вы хотите? Может вы хотите напасть на четыре королевства сейчас, сразу же одновременно?

— Я не делал такого предложения, господин мэр. Мы просто предлагаем, чтобы всяческие умиротворения немедленно прекратились. В течении всего вашего правления вы проводили политику научной помощи королевствам. Вы дали им атомную энергию. Вы помогли заново отстроить атомные электростанции на их территории. Вы основали там больницы, химические лаборатории и заводы.

— Ну? И каковы ваши предложения?

— Вы сделали это только для того, чтобы они не напали на нас. Подкупая их помощью, вы сваляли дурака в колоссальной игре шантажа и позволили им обобрать Терминус, как липку, а в результате мы сейчас находимся во власти варваров.

— Каким же образом?

— Потому что вы дали им энергию, дали им оружие, практически снарядили их звездолетами. Они стали неизмеримо сильнее, чем тридцать лет назад. Их требования возрастают, а имея новое оружие, они неизбежно захотят удовлетворить свои требования сразу и насильственно захватят Терминус. Разве шантаж не кончается именно таким образом?

— А каковы ваши средства?

— Немедленно прекратить всякий подкуп, пока это еще можно. Бросить все усилия на укрепление самого Терминуса, в первую очередь на отражение атак!

Хардин наблюдал за светлыми усами молодого человека почти с болезненным интересом. Тот чувствовал себя уверенным в себе, иначе он не сказал бы так много. Не было никакого сомнения, что эти его мысли вызывают поддержку у очень большой части населения, слишком большой.

Голос его ничем не выдал набежавших мыслей. Он был бесстрастен.

— Это все?

— Пока что да.

— В таком случае скажите, вы не заметили плаката, который висит на стене позади меня? Прочтите, если не трудно.

Губы Сермака скривились.

— Там написано: «Насилие — последнее убежище беспомощного». Это старинная доктрина, мэр.

— Я применил ее, будучи молодым человеком, господин член Совета, и успешно. Вы еще были очень заняты тем, что рождались, когда это произошло, но возможно, вы кое-что читали об этом в школе.

Он внимательно оглядел Сермака и продолжал размеренным голосом:

— Когда Хари Сэлдон создал на этой планете Основание с обманной целью писать Энциклопедию, мы в течение пятидесяти лет занимались ненужным делом прежде чем поняли, что он хотел на самом деле. К тому времени было почти что поздно. Когда коммуникации с центральными районами Империи были прерваны, мы осознали себя мирком ученых, сконцентрированных в одном городе, не обладающим промышленностью и окруженными заново созданными королевствами, враждебными нам и варварскими. Мы были крохотным островком атомной энергии в этом океане варварства и, естественно, очень ценной добычей. Анакреон, тогда так же как и сейчас самое могущественное из четырех королевств, потребовал и даже обосновал военную базу на Терминусе, и тогдашние правители города, Энциклопедисты, очень