— Кто это? — спросил Брута.

— Ну, пузатый в тоге — это Тувельпит, Бог Вина. В Цорте его называют Смимто. Та девка с прической — Богиня Любви Астория. Полная дура. А вон тот страшный — Бог-Крокодил Оффлер. Но этот парень не местный, клатчский, однако, прослышав о нем, эфебы решили, что он им вполне подходит. Обрати внимание на зубы. Хорошие зубки. Классные зубки. А та с прической, похожей на змеиную яму…

— Ты говоришь так, словно они настоящие.

— Они и есть настоящие.

— Нет бога, кроме тебя. Ты сам сказал это Урну.

— Я несколько преувеличил. Но они, конечно, не так хороши, как я. Тоже мне бог — все время сидит и играет на флейте или гоняется за доярками! Я бы не назвал такое поведение божественным. А ты бы назвал? Лично я — нет.

Дорога круто поднималась, огибая каменистый холм. Казалось, большая часть города была построена на каменистых выступах или выдолблена в самой скале, таким образом внутренний пол одного жилища являлся крышей другого. Дороги скорее напоминали низкие ступени, не представлявшие никаких неудобств для людей или ослов, но убийственные для повозок. Эфеб был городом пешеходов.

Люди наблюдали за процессией молча, как и статуи богов. В Эфебе богов было не меньше, чем в иных городах — крыс.

Брута взглянул на лицо Ворбиса. Эксквизитор смотрел прямо вперед. Интересно, что он видит…

Все вокруг было настолько странным и незнакомым!

И, разумеется, дьявольским. Хотя каменные боги нисколько не походили на демонов, Брута словно наяву услышал голос брата Нюмрода, говоривший, что именно это и делает их еще более демоническими. Грех подкрадывается к тебе, прикинувшись волком в овечьей шкуре.

У одной из богинь, как заметил Брута, были серьезные проблемы с одеждой; если бы ее увидел брат Нюмрод, он бы сразу поспешил куда-нибудь в уединенное место, чтобы отдохнуть там чуток.

— Это Петулия, Богиня Продажного Расположения, — пояснил Ом. — Почитается дамами ночи — ну и любого другого времени суток, если ты меня понимаешь.

Брута в изумлении открыл рот.

— У них и для крашеных распутниц есть специальная богиня?

— А почему нет? Очень набожные люди, понимаю. Любят они… это, того… в общем-то, кто не прочь полюбоваться на… Послушай, вера есть вера, и разбрасываться ей не стоит. Какая-никакая, а специализация. Безопасность… Минимальный риск, гарантированный доход. Возьмем, к примеру, бога, покровительствующего салату. Я не имею в виду, что все боги просто мечтают стать покровителями салата. Ты просто находишь деревню, занимающуюся выращиванием салата, и зависаешь там. Боги грома приходят и уходят, но именно к тебе обращаются люди при каждом нашествии салатной мушки. Нужно отдать… гм… должное Петулии. Она нашла хорошую нишу на рынке и заполнила ее.

— А что, Бог Салата действительно существует?

— А почему он не должен существовать? Можно быть богом чего угодно, главное — чтобы как можно больше людей в тебя верили…

Ом резко замолчал — интересно, понял ли Брута то, что он случайно сказал? Но голова Бруты была занята другими мыслями.

— Это неправильно. Нельзя так относится к людям, ведь… Ой.

Брута наткнулся на спину одного из поддьяконов. Отряд остановился, потому что остановился эфебский эскорт, но в основном потому, что по улице бежал человек.

Он был довольно стар и во многих аспектах напоминал жабу, которую долго-долго высушивали. Что-то в его облике заставило бы вас вспомнить словечко «шустрый», но в настоящий момент скорее всего напрашивались описания «в чем мать родила» и «промокший до костей», причем оба понятия полностью соответствовали действительности. Правда, он был в бороде. Такую бороду, как была у него, можно легко использовать как плащ-палатку.

Нисколечки не смущаясь, человек пронесся по улице и затормозил у гончарной лавки. Гончара явно не взволновал тот факт, что к нему обращается какой-то голый и мокрый тип. На самом деле никто на улице не обращал на человечка ни малейшего внимания.

— Будь добр, горшок номер девять и веревку, — рявкнул старик.

— Сию секунду, господин Легибий.

Гончар достал из-под прилавка полотенце. Старик с рассеянным видом принял его. У Бруты сложилось впечатление, что подобное происходит не в первый раз.

— А также рычаг бесконечной длины и надежную точку опоры, — продолжил Легибий, вытираясь.

— У меня есть только то, что ты видишь, господин. Горшки и обычные хозяйственные товары, аксиоматические механизмы сейчас в дефиците.

— А кусочек мела у тебя имеется?

— Остался с прошлого раза, — ответил гончар.

Старичок взял мел и принялся чертить на ближайшей стене треугольники. Потом взгляд его случайно упал вниз.

— Почему на мне нет одежды? — осведомился он.

— Мы снова принимали ванну? — спросил гончар.

— Я оставил одежду в ванне?

— Думаю, когда ты был в ванне, тебе пришла в голову очередная замечательная идея, — подсказал гончар.

— Правильно! Правильно! Мне пришла в голову прекрасная идея, как перевернуть мир! — воскликнул Легибий. — Простой принцип рычагов. Должен работать идеально. Осталось только уточнить технические детали.

— Замечательно. Зимой можно будет туда, где теплее, — согласился гончар.

— Могу я одолжить у тебя полотенце?

— Оно и так твое, господин Легибий.

— Правда?

— Ты забыл его здесь в прошлый раз. Помнишь? Когда тебе в голову пришла идея устройства маяка?

— Чудесно, чудесно. — Легибий завернулся в полотенце и провел на стене еще несколько линий. — Замечательно. Я пришлю кого-нибудь забрать стену.

Он обернулся и, казалось, только что заметил омниан, присмотрелся и пожал плечами.

— Гм-м, — только и сказал он и зашагал прочь.

Брута подергал за плащ одного из эфебских солдат.

— Прошу прощения, но почему мы остановились?

— Мы обязаны уступать дорогу философам, — пояснил солдат.

— А кто такой философ? — спросил Брута.

— Тот, у кого хватило ума подыскать себе непыльную работенку, не связанную с подъемом тяжестей, — раздался голос в его голове.

— Безбожник в поисках справедливой участи, которой он, несомненно, заслуживает, — ответствовал Ворбис. — Выдумщик заблуждений. Они слетаются в этот проклятый город, как мухи на навозную кучу.

— На самом деле все дело в климате, — пояснила черепашка. — Сам подумай. Если у тебя есть склонность выпрыгивать из ванны и бежать по улице каждый раз, когда в голову приходит блестящая идея, вряд ли ты захочешь жить в холодном климате. Если бы такие люди жили в холодном климате, они бы давно вымерли. Обычный естественный отбор, не более. Эфеб знаменит своими философами. Это даже лучше, чем уличный театр.

— Что лучше — толпа стариков, бегающая по улицам без одежды? — едва слышно произнес Брута, когда колонна двинулась дальше.

— Вроде того. Проводя все свое время в раздумьях о проблемах вселенной, о менее значительных вещах ты просто забываешь. Например, о штанах. Девяносто девять из ста идей оказываются совершенно бесполезными.

— Почему же никто не додумался надежно запереть их где-нибудь? — спросил Брута. — Лично мне