— То есть… то есть это не шторм?

Матрос вздохнул и удалился.

Через какое-то время Брута рискнул отпустить мачту. Никогда еще ему не было так плохо.

И дело было не только в морской болезни, он не понимал, где находится. А Брута всегда знал, где находится. Место, где он находится, и существование Ома были единственными несомненными фактами в его жизни.

Этим он походил на черепах. Понаблюдайте, как передвигается черепаха, и вы заметите, что периодически она останавливается, словно запоминает пройденный путь. Где-то в множественной вселенной наверняка существуют маленькие приборы передвижения, контролируемые электрическими разумными двигателями под названием «черепахи».

Брута всегда знал, где находится, — он помнил, где был до этого, постоянно подсчитывал шаги и подмечал все ориентиры. Внутри его головы находилась особая нить памяти, которая, если обратно подключить ее к тому, что управляет ногами, заставила бы Бруту пятится назад по дорогам жизни к самому месту рождения.

Лишившись контакта с землей, эта нить оборвалась.

Ома в коробе принялось швырять из стороны в сторону и подбрасывать — это Брута неверными шагами двинулся к лееру.

Всем, за исключением юного послушника, казалось, что судно резво несется по волнам, а погода для морского путешествия стоит самая благоприятная. В кильватере — где бы это ни было — кружили морские птицы. Справа от судна из воды выскочила стайка летучих рыб, спасаясь от назойливого внимания дельфинов. Брута смотрел на серые силуэты, проскакивающие под килем, — это был мир, где никогда ничего не нужно считать, ничего не нужно делать…

— А, Брута, — привел его в чувство голос Ворбиса. — Кормишь рыб, как я посмотрю.

— Нет, господин, — ответил Брута. — Мне очень плохо, господин.

Он обернулся.

Сержант Симони — мускулистый молодой человек с непроницаемым лицом настоящего профессионального солдата — стоял рядом с каким-то человеком, в котором Брута с трудом узнал «главного морского волка» — хотя, возможно, эта должность называлась как-то по-другому. Тут же стоял улыбающийся эксквизитор.

— Это он! Это он! — раздался в голове Бруты панический вопль черепашки.

— Кажется, наш молодой друг не очень хороший моряк, — заметил Ворбис.

— Это он! Я его сразу узнал!

— Господин, я бы предпочел вообще никогда не становиться моряком, — сказал Брута.

Короб весь затрясся от яростных прыжков.

— Убей его! Срочно найди что-нибудь острое! Сбрось его за борт!

— Пойдем с нами на нос, Брута, — пригласил Ворбис. — Судя по словам капитана, нам предстоит увидеть много интересного.

На лице капитана застыла глупая улыбка человека, попавшего между молотом и наковальней. И тем, и другим Ворбис владел в совершенстве.

Брута потащился за ними.

— В чем дело? — рискнул шепнуть он.

— Это он! Лысый! Сбрось его за борт!

Ворбис полуобернулся, увидел смущенное лицо Бруты и улыбнулся:

— Уверен, это значительно расширит наш кругозор.

Он повернулся к капитану и указал на крупную птицу, скользящую над гребнями волн.

— Альбатрос бесцельный, — с готовностью пояснил капитан. — Летает от самого Пупа до самого Кра…

Он осекся. Но Ворбис с видимым удовольствием наслаждался видом.

— Он меня перевернул на самом солнцепеке. Ты только посмотри на его мысли!

— От одного полюса мира до другого, — неловко закончил слегка вспотевший капитан.

— Правда? — спросил Ворбис. — Но зачем?

— Никто не знает.

— За исключением Господа, конечно, — сказал Ворбис.

Лицо капитана стало болезненно желтым.

— Разумеется. Несомненно.

— Брута! — орала черепашка. — Ты меня слышишь?

— А вон то? — спросил Ворбис.

Моряк проследил за его вытянутой рукой.

— О. Летучие рыбы, — быстро ответил он. — Хотя на самом деле летать они не умеют. Просто набирают скорость, выскакивают из воды и какое-то время планируют в воздухе.

— Одно из чудес Божьих, — кивнул Ворбис. — Бесконечное многообразие, правда?

— О да! — Волна облегчения пробежала по лицу капитана, словно шеренги дружественной армии.

— А там, внизу? — спросил эксквизитор.

— Морские свиньи, они же дельфины, — ответил капитан. — Похожи на рыб.

— Они всегда так плавают вокруг корабля?

— Часто. Особенно в водах Эфеба.

Ворбис склонился над леером и на некоторое время замолк. Симони смотрел на горизонт, лицо его было совершенно неподвижным. Это пробило брешь в разговоре, которую капитан по своей глупости попытался заполнить:

— Они будут плыть за кораблем несколько дней.

— Удивительно.

Еще одна пауза, ловчая яма тишины, готовая поглотить мастодонтов необдуманных слов. Раньше эксквизиторы орали на людей и напыщенными речами пытались выбить из них признание. Ворбис никогда так не поступал. Он просто выкапывал глубокие ямы тишины и ждал.

— Наверное, им это нравится, — сказал капитан и нервно взглянул на Бруту, который тщетно пытался заглушить черепашьи вопли, заполнившие его голову.

Со стороны юноши подмоги ждать не приходилось.

Но тут ему на помощь неожиданно пришел Ворбис.

— Должно быть, это очень удобно в дальних путешествиях, — предположил он.

— Гм. Да? — не понял его капитан.

— С точки зрения снабжения продовольствием, — пояснил Ворбис.

— Мой господин, я не совсем…

— Это то же самое, что иметь походную кладовую.

Капитан улыбнулся:

— Нет, господин, мы их не едим.

— Правда? На мой взгляд, они выглядят вполне питательно.

— Да. Но есть старинное предсказание, мой господин…

— Предсказание?

— Говорят, что души моряков после смерти становятся…

Перед капитаном разверзлась бездна, но словесная инерция — ужасная штука, ей невозможно сопротивляться.

Тишину нарушали только волны, далекие всплески дельфинов и сотрясающий небеса стук сердца капитана.

Ворбис прислонился к лееру.

— Впрочем, — улыбнулся он, — все это не более чем предрассудки, не правда ли?

— Конечно, — ухватился за эту спасительную соломинку капитан. — Обычные моряцкие байки. Если