судьбы. О Пушкине или Суворове, говорил Пикуль, написано много, а вот 'высветить во мраке облик какого- либо человека, о котором все молчат, - это задача кропотливая, почти болезненная, ибо могила молчит, архивы молчат, а вокруг нелюдимая тишина, и никто тебе ответно не откликается'.5а

Между тем Валентина Саввича привлекает становление национального характера, и он стремится осмыслить те причины и обстоятельства, которые формируют личность, основа коей зиждется на любви к родине, национальной гордости и человеколюбии. Именно характер - вот центральный нерв пикулевских произведений. Через него передаются важные приметы времени, колорит той или иной эпохи. Вместе с тем создаются диалектически сложные перепетии исторического периода, в котором соседствуют высокое и низкое, трагическое и комическое, достойное увековечивания или же обреченное на забвение. Здесь особую роль играют судьбы тех, о 'которых все молчат', а 'вокруг - нелюдимая тишина'.

Стремлением к истине пропитано все существо Пикуля. К тому же он ничего в себе не приукрашивал и не приспосабливался, но всю жизнь работал, как пахарь, в страдную пору. Один из собеседников писателя высказал мнение, что его желание возродить на примерах прошлого национальное достоинство русских является главной причиной феноменального успеха среди широких народных масс, равно как источником ненависти со стороны выразителей преступной кремлевской идеологии последнего десятилетия. Он согласился с этим утверждением: 'Я и сам считаю себя патриотом и не боюсь говорить об этом. К великому сожалению, сегодня и в жизни, и в литературе люди стали как-то сдержанно выражать свои чувства к Родине. Мне иногда мои товарищи, писатели, прямо говорят: 'Ну зачем ты так открыто пишешь о патриотизме? У тебя герои сплошь и рядом заявляют: <Друзья, я очень люблю свою Родину>. Так в литературе сегодня не принято'. А чего, спрашивается, стесняться? Между прочим, я прочитал уйму всяких дневников, мемуаров, воспоминаний. И вот что характерно: через все эти человеческие документы красной нитью проходит патриотическое чувство. Какие-то безвестные поручики, мелкие чиновники, горожане, крестьяне, именитые аристократы не стыдились открыто признаваться в любви а Отчизне. Думаю, что искусство наше должно говорить о любви к Родине во весь голос. Особенно сегодня, когда деформированы и продолжают деформироваться многие духовные ценности. История нашего народа богата примерами героизма, причем в ситуациях критических... А 'железный канцлер' Бисмарк говорил о непобедимости России, которая зиждется на миллионах 'собственно русских'... Екатерина II, будучи немкой, но женщиной дальновидной и умной, называла Россию Вселенной и прямо заявляла, что сама если и великая, то только благодаря русскому народу. А как созвучно этому сказанное И. В. Сталиным в своем знаменитом тосте в честь Победы, в честь русского народа! На протяжении многих веков русский народ был той цементирующей силой, которая скрепляла братскую дружбу народов нашей многонациональной страны'.6

По справедливому убеждению писателя, тема патриотизма - важнейший признак национальной зрелости искусства, это своего рода культура духа, воспитывающегося на лучших традициях народа: 'В моем представлении - это знание истории своего Отечества... Здесь должно быть свое: память о Куликовском поле и стремление узнать, откуда пошла и как стала земля русская, и как славяне пришли и разбили римские легионы, отчего летописец, над головой которого храпели татарские кони, старательно выводил старославянской вязью обращение к потомству... Сохранение памяти, восстановление исторической преемственности в качестве живого, вечного основания нашего бытия - в этом, мне думается, и заложен патриотизм'.7

Сегодня это одна из наиболее актуальных проблем. Во второй половине XX века в общественном сознании заметно потускнели важнейшие исторические реалии, ощущение преемственности поколений, превращая русских в Иванов, не помнящих родства. На этом следует вкратце остановиться. Журнал 'Агитатор и пропагандист Красной Армии' (19-20 октября 1944) отмечал, что патриотизм досоветского периода был исторически ограничен и только в послереволюционное время поднят на новую ступень. В этом же журнале в последних номерах за 1944 год опубликовано ряд статей о патриотизме татарского, узбекского и башкирского народов. К этому времени наметился переход к иным критериям: вместо подчеркивания русского патриотизма на первый план выходит советский патриотизм. Если речью Сталина 7 ноября 1941 года была открыта широкая дорога русскому патриотизму, то к концу войны появилось новое определение патриотизма. В передовой статье 'Правды' (17.11.1944) под заголовком 'Сила советского патриотизма' утверждалось, что суть нашего патриотизма состоит в том, что в его основе не расовые или националистические предрассудки, а глубокая преданность и верность народу своей социалистической родине и братскому сотрудничеству тружеников всех наций страны. Вместе с тем в нем гармонически сочетаются национальные традиции народов и общие интересы всех трудящихся СССР. Поэтому советский патриотизм объединяет нации и народности страны в единую братскую семью. После окончания войны, 24 мая, Сталин выступил с речью на приеме в честь командиров Красной Армии, в которой согласовал русский патриотизм с советским патриотизмом. Он отдал дань признания советскому народу, и, прежде всего русскому, как самой выдающейся нации, которая входит в состав Советского Союза. Русский народ, сказал Сталин, получил в этой войне всеобщее признание как руководящая сила страны. После признания Сталиным роли России появились работы, в которых снова прославлялся русский народ.7 В. Лебедев писал, что без его помощи ни один народ, входящий в состав СССР, не смог бы сохранить свою свободу и независимость, а народы Украины, Белоруссии, Прибалтики и Молдавии не смогли бы освободиться от немецко-фашистского рабства.8 А. Понкратова привела данные о том, что на 15 января 1945 года в Советской Армии было 10511 удостоенных высокого звания Героя Советского Союза, из которых 7 223 были русские.9

И вот что примечательно: почти одновременно с подобными публикациями появились брошюры, в которых делались попытки нивелировать заслуги и вклад русских в разгром немцев. С. Колесникова утверждала, что в Отечественной войне 1941-1945 годов 'ярко проявился патриотизм народов Советского Союза в их общей борьбе против немецко-фашистских захватчиков, советские люди всех национальностей самоотверженно боролись, защищая каждую пядь родной советской земли'. В подтверждение своей идеи она ссылалась на национальный состав Героев Советского Союза Первого Украинского фронта: русских - 586, украинцев - 146, белорусов - 18, татар - 15, евреев - 11, мордва - 7, узбеков - 6, казахов - 6, грузин - 5, чувашей - 4, башкир - 2.10

Так, была свернута пропаганда русской национальной гордости и патриотизма как источник высокой морали, мужества и самоотверженности. Пройдет немного времени, и русскому народу поставят в вину и его неисчислимые жертвы во имя победы над фашизмом, и его бескорыстие, и доверчивость.

***

Валентину Пикулю пришлось заплатить высокую цену за свои патриотические убеждения. Очень высокую. Прежде всего, партийные бонзы и их зубодробительная литературная обслуга не обходили романиста своим заинтересованным вниманием. Договаривались до абсурда, относя творчество Пикуля к 'антикультуре, проникающей, как вирус в культуру', в противовес с нетленным 'общечеловеческим ценностям прозаиков Гроссмана, Домбровского, Юрия Давыдова'.11 Если много лет (после выхода 'Из тупика' в 1968 году) длилось упорное замалчивание его творчества, то после публикации изуродованного романа 'Нечистая сила' (вариант 'У последней черты' в 'Нашем современнике') прокремлевская литкритическая оскотско-суровцевская свора просто взбеленилась, - в каких только грехах она не обвиняла автора, сколько ругательных ярлыков на него навесила. А потом снова некоторое время тишина: 'Пикуль - неупоминаем! Так нужно'.

Да что с него возьмешь - бульварный сочинитель, антиисторичен, да к тому же шовинист и антисемит. Тут пошла в дело 'тяжелая артиллерия' беллетрист Каверин, историк Эйдельман, откровенные русофобы Суровцев и Оскотский. Их словесный блуд, поощряемый 'сиятельными вершинами', разлагал живую плоть литературы.

Доведенный до отчаяния и не находя поддержки в Союзе писателей, самый популярный по тем временам Валентин Пикуль изливал свою измученную окололитературными дрязгами и злобой ничтожеств душу в письмах друзьям. 'Живу сейчас, осыпанный угрозами... мафии, эта мафия открыто обещает меня убить заодно с женою, в выражениях и оскорблениях... не стесняются. Письма все анонимные, звонки по телефону тоже! Эти поддонки боятся открыть забрало'. 'Не хватает дыхания, чтобы жить в полной мере и работать... Хорошо живется только подонкам и диссидентам, но писатели патриотического направления осуждены быть задвинуты на задворки литературы... Увы, это так... Круг замкнулся!' И еще цитата из письма: 'Такова обстановка! Надо смотреть правде в глаза: она безвыходна! Будем надеяться, что наверху опомнятся и поймут, куда идет страна, в которой весь идеологический фронт отдан на откуп...' и т. д.