ведро у стены, - завхоз же свою долю глотал честно, без единого пропуска. Практически в одиночку за три с небольшим часа успел приговорить чуть ли не две полных бутылки водки. Впрочем, это уже сказывалось на нем. Речь давалась завхозу с трудом, а, возвращаясь с крыльца в дом, он запнулся на ровном месте, и только руки Зимина не позволили ему упасть.

- У Портоса… - с трудом выдохнул Сильвер, - у Портоса тоже была эта болезнь.

- Какая еще болезнь, о чем ты? - Стас в несколько присестов подтащил завхоза к койке, уложив на матрас, помог стянуть башмаки.

- Слабые ноги… - веки Сильвера начинали уже смыкаться, и все же он вновь приподнял руку, попытался погрозить Зимину пальцем. - Бойся ее, паря! Сожрет она тебя. Со всеми твоими потрохами…

- Не сожрет, спи. - Стас успокаивающе похлопал засыпающего завхоза по груди.

А еще через пять минут, накинув на себя темную ветровку, он осторожно отворил дверь и выскользнул из дома. Дорогу до старого колодца Зимин помнил прекрасно.

Палата, в которую поместили Татьяну с подругой Лизой, располагалась в четвертом корпусе, это Игнат успел узнать достоверно. В лагере утаить что-либо в секрете невозможно, - вот и эту новость нашептал ему знакомый пацан из младшего отряда. И он же предупредил, что девушек постоянно караулит приставленный от Косты амбал. И это помимо воспитательницы, прозванной детьми Крокодилихой, помимо «бугра», выбранного из числа детей.

- Их же, прикинь, сам Папа где-то надыбал. Вот и пасут в три глаза…

Сторожей он, впрочем, не слишком опасался. Больно им нужно сторожить девчонок! - знают ведь, что не сбегут. Тем не менее, детский фильм про Бармалея, в котором Ролан Быков пел о том, что «нормальные герои всегда идут в обход» он помнил прекрасно. Себя Игнат тоже считал нормальным, а потому проходить мимо сверкающей огнями резиденции не стал. Там как обычно гремела музыка и красовались возле чугунной оградки какие-то незнакомые машины, - значит, опять принимали дорогих гостей из города. Маячить у этой публики на виду потребности Игнат не испытывал, а потому, описав основательный круг, обогнул оглушающий ароматами туалет и, миновав складское помещение, вышел к четвертому корпусу. Нужная палата размещалась на втором этаже, но данное обстоятельство Игната также не испугало. Все-таки проведенное в лагере время крепко изменило его. Он давно уже не был тем робким и неуверенным в себе пареньком, что угодил под крыло Любашиного заведения. Теперь уже мог при случае и в рыло сунуть, и обматерить, а уж искусству лазанья по деревьям и чердакам здесь обучали с самых первых дней. Кроме того, проблему облегчало то обстоятельство, что домина был старый, как и все прочие строения в лагере. Рассохшиеся брусья открывали взгляду такие щели, что наверх можно было взбираться словно по лестнице.

Сердце Игната оглушительно билось, он и сам толком не знал, за каким дьяволом приперся сюда, и все же отступать не собирался. Возле старого колодца его как обычно ждала Алена, но он пришел сюда, потому что именно здесь обитала хозяйка загадочных изумрудных глаз - тех самых глаз, которые впервые за последние месяцы заставили его позабыть о вековечном страхе перед Любашей, перед ее прихвостнями. Игнат ненавидел мексиканские слезливые сериалы, презирал книги о любви, но то, что с ним произошло пару дней назад, ничем иным, как любовью, именовать было нельзя. Впрочем, любовью это в лагере не называли, - предпочитали говорить «нравится». Если же девчонка нравилась сильно, говорили, что нравится «жестко». Слово казалось предельно емким, и все понимали, что лучше над такими отношениями не шутить. Иметь свою девчонку и жить с ней считалось нормальным, и Игнат не сомневался, что, подружившись с Танькой, только прибавит себе авторитета. И не беда, что Таньку с Лизкой держат за семью замками, - может быть, это и к лучшему. Если даже Гусаку за нее настучали по ушам, значит, не объявится и других конкурентов. Ну, а в том, что Танька не отвергнет самого Игната, он почти не сомневался. Разве есть какое-то сравнение - Гусак и он! Разница, что называется, улётная. И даже не улётная, а жесткая. Гусак ведь просто трахнуть ее хотел, Игнату же она понравилась по-настоящему…

Он уже оторвался от земли на добрых полтора метра, когда чужие руки ухватили его за ноги, с силой потянули вниз.

- А ну, майна, урод!

Ломая ногти и обдирая живот, Игнат рухнул на землю. В сгущающихся сумерках он разглядел знакомые лица - все того же Шварца с Укропчиком, а рядом с ними Яхена, Дуста и Шнобеля.

- Куда это ты собрался, Натовец? Неужто к бабе своей? - Шварц шлепнул Игната по щеке и тут же, выкрутив руку, усадил возле стены. - Не рыпайся, все равно обломаем.

- Главное - поймали козла на месте преступления! - тоненьким голосом пискнул Яхен.

- Фильтруй базар! Кто это козел? - Игнат попытался было дернуться, но Яхен немедленно пнул его по ребрам.

- На кого хобот поднимаешь, сука! Жить надоело?… Я на тебя давно зуб точу. И не только зуб…

Шнобель гулко захохотал.

- А ты сделай из него Машку. Тогда, может, помиритесь…

В глазах у Игната помутилось от ярости и страха.

- Да мой отец вас пополам разорвет! - он лягнул ногой и, кажется, удачно. Шнобель охнув, схватился за ушибленное колено. Яхен еще крепче прижал рвущегося Игната к бревенчатой стене.

- Что-то, разбуянился он у нас. - Шварц подмигнул Дусту. - Надо бы успокоить мальчугана?

- Предлагаешь взять на душец?

- Ага, пусть полетает в космосе…

Понятливо кивнув, Дуст достал из-за пазухи заранее приготовленное полотенце, с хлопком растянул в руках. Держа перед собой, приблизился к сидящему пленнику.

- Не надо! - догадавшись, что собираются с ним сделать, Игнат с новыми силами принялся вырываться. - Не надо, суки! Клянусь, больше не буду! И к Таньке не полезу…

- Реально, не полезешь. После наркоза к бабам не лазят. - Укропчик скрутил из полотенца подобие петли, ловко накинул на шею Игнату. - Ты, главное, расслабься, сучок. Это ж приятно, в натуре. Полминуты - и ты в космосе! А будешь дергаться, будет только хуже… Яхен, хватай конец!

- Чей? Его, что ли?

- Пошути мне еще! - Укропчик обозлился. - Полотенце, говорю, хватай! И тяни! А вы, уроды, держите крепче…

Операцию отправки клиента в «космос» они практиковали далеко не впервые, а потому все получилось как надо. Пока Шварц придерживал ноги и руки Игната, приятели что было сил натянули полотенчатые концы. Рот Игната судорожно распахнулся, глаза заволокло обморочной дымкой. Эффект погружения в «космос» достигался простейшим образом: полотенце перекрывала не столько кислород, сколько пережимало сонную артерию. Лишенный подпитки мозг немедленно погружался в черное беспамятство. И тот же Дуст прекрасно знал, что стоит немного передержать удавку, и вместо космоса человек запросто отправится к праотцам. В прошлом году один такой случай у них был. Перепили пива - вот и недосмотрели. Пацан не просто уснул, а отключился начисто. Хорошо, что волну гнать было некому, - абсолютное большинство содержащихся в лагере значилось в архивах отдела по делам несовершеннолетних. Дети из неблагополучных семей изначально определялись, как потенциальные клиенты исправительных колоний, а потому претензий Любаше никто не предъявлял. Тем не менее, дождавшись критического момента, Укропчик кивнул Яхену.

- Хорэ, отпускай!

- В ауте козлик, - удовлетворенно произнес Шнобель.

- Ну и что теперь? - Яхен с готовностью принялся расстегивать ширинку. - Опустим урода?

- Не гони лошадей! - Дуст покачал головой. - Вечно у тебя чесотка в одном месте.

- Так хочется же!… И Гусак толковал, что надо наказать козла!