для проформы.

- В следующий раз ксиву все-таки носи при себе.

- Так на фига!

- Вот, губошлеп! Тебе ж толкуют - на вашем участке теракт произошел. Это тебе не какая-нибудь авария, ядрена-матрена! Мы тут еще, может, полгода будем всех шерстить. Под горячую руку можем и обидеть… Короче, сваливай и в другой раз не маячь на виду.

Не заставляя себя упрашивать, Михаил торопливо засеменил вдоль железнодорожного полотна. По лицу без того градом стекал пот, - короткая беседа с работниками службы безопасности стоила ему пары седых волос. Считай, в несколько минут выложил все свои скудные познания о путевом хозяйстве. Задай ему вопрос посложнее - и погорел бы в два счета. И боялся-то больше не за себя, а за коллег. Потому как прав был Харитонов, говоря о неприятностях, что при случае могли им устроить эти господа. Даром что ни менты, ни гаишники не пытаются с ними тягаться, не говоря уже о частных службах. Уж частникам-то ребятки из ФАПСИ и ФСБ проще простого загнут салазки. Во всяком случае, одним поджопниками не отделаешься.

Впрочем, все, что хотел, он уже высмотрел. Следственная работа действительно продолжалась полным ходом, и, судя по всему, представители Конторы пришли к тем же выводам, что и он. Полоса в тридцать-сорок метров вдоль дороги была выжжена и вырублена, но вот далее тянулась обычная «зеленка», и именно в ней прозорливый Мишаня углядел фигурки эфэсбэшников. Они искали, и Шебукин отлично знал - что именно. Неделей раньше он и сам ринулся бы искать те же самые вещдоки, однако с того времени кое-что существенно изменилось. Кроме того, если бы искомые улики имели место быть, их непременно бы уже обнаружили сыскари от безопасности. Но, судя по всему, эти господа ничего до сих пор не отыскали, и это лишний раз доказывало, что маленький человечек Мишаня Шебукин в своей интеллектуальной дуэли умудрился переиграть могущественную государственную службу. Равно как и он, они шерстили всех подозрительных гостей с юга, проверяли всевозможных свидетелей посадки в вагоны, расспрашивали жителей прилегающих к железной дороге сел, и все-таки выводы их качественно отличались от того анализа, который провел Михаил. Служба безопасности искала в кустах, камышах и на земле то, чего там, в принципе, не могло быть. И сегодня Шебукин убедился в этом окончательно.

Уже спустя какой-нибудь час, вернувшись на вокзал и достав из автоматической камеры хранения привычную одежку, он вооружился сотовым телефоном и поспешил отзвониться Дмитрию Харитонову.

- Димон? Это я. Только пожалуйста, не ругайся… Да, есть за что, но есть за что и хвалить… Да ты не кипешись! Дело в том, что, кажется, я догадываюсь, кто именно нажимал кнопку радиоуправляемого заряда… Нет, нет, я не шучу. Речь идет о вагоне, в котором ехал Стасик… Имя? Нет, пока не знаю, но через полчаса, пожалуй, сумею назвать.

Сказать на это Харитонову было совершенно нечего, но, поднатужившись, начальник все-таки выдавил из себя фразу, показавшуюся Мишане высшей похвалой:

- Ты либо гений, либо законченный придурок.

- Но ты ведь знаешь, что я не придурок, правда? - Мишаня прижал трубку к уху теснее. - А если так, то следовательно?…

- Следовательно, дуй сюда и быстрее!

Облом, что и говорить, вышел аховый. Ждали бабу, а напоролись на мужика. И хуже всего, что кабан попался крепкий - даже удар поленом по кумполу выдержал проще простого. А ведь Гусак бил крепко. По прежним свалкам знал, что может с первого удара завалить. Он и сегодня у столовки как обычно поймал молодого из рослых, придравшись к пустяку, отправил на землю первым же хлестким хуком. Молодец, конечно, вскочил, но только для того, чтобы получить от Гусака вторую порцию зубодробящих ударов. И тем обиднее было возвращаться теперь назад. Тело ныло после оплеух взрослого мужика, под левой грудиной стремительно расплывался огромный фиолетовый синяк. Ничуть не лучше обстояли дела у приятелей. Оттого, может, и чесали языками оживленнее обычного. Шутка известная: кто хорошо болтает, тот меньше работает кулаками, и наоборот…

- Не-е, если бы не Сильвер, мы бы его точно замочили.

- Дурак! Если бы не Сильвер, он сам бы нас замочил. Вон какой жлобяра! - Гусак метнул в сторону чумазого Яхена ненавидящий взгляд. - Ты сам-то чего в стороне стоял? Видел же, как нас месят!

- Чего ты, в натуре? Я тоже помогал…

- Хрена ты помогал! Только на месте топтался. Даже Натовец его пару раз тюкнул.

- Кого он тюкнул? Ни хрена он не тюкал!

- Значит, я, по-твоему, гоню?!…

- Ладно тебя, Гусак! Чего он мог в этой свалке?

- А как малолеток трахать - это он может?

- Чего ж тут мочь? Тут, в натуре, все могут. А там реальная каша была - где кто, не разбери- поймешь… - щербатый Дуст циркнул слюной сквозь зубы, потер зашибленное плечо. - Мне вон в глаз брызнули, а кто брызнул? Я лично не уверен, что это колотушка мужика была. По почерку на твою похожа.

- Чего это на мою-то?

- А видишь ссадина? - Дуст показал заскорузлым пальцем на кровоточащую щеку. - Такое палево завсегда после перстеньков бывает. А у тебя, в натуре, печатка на указательном. У единственного! Вот и прикинь.

- Можно посмотреть на печатку через увеличительное стекло. - Предложил находчивый Шнобель. - Типа, если и там кровь, значит, точняк, Гусак приложился.

- Я лучше тебе ща приложу! - угрюмо пообещал Гусак. Оглянувшись на отставшего Шварца, сердито рыкнул: - Чего, в натуре, хромого изображаешь?

- Он-то как раз не изображает. Его тот хобот по копчику достал. Вот он и льет сопли… - оживленно шмыгнув, Дуст обернулся к хромающему приятелю. - Але, Шварц! Я слышал, у тех, у кого с копчиком напряг, может и на самую сисястую не встать.

Хоть и не было настроения веселиться, но пацаны с готовностью захохотали. За что и терпел Гусак языкастого Дуста - что мог хохмач поднимать настроение, мог бренчать на гитаре и петь песни, от которых сводило иной раз животы. Его хоть и прозвали за ехидство Дустом, но смешить он действительно умел. Да и в делах серьезного толка мог подмечать главное. Не его бы помощь, уж несколько раз могли бы спалилиться. И когда ларек брали в районе, и когда телок мяли на последнем выпускном вечере. Сам Гусак заводился, впадал в раж и забывал об опасности. Вечно смешливый Дуст головы никогда не терял, чем и нравился Папе, чем нравился даже помешанной на кокаине Любаше. По слухам, из всей ребятни именно Дуста она привечала чаще всего, а почему и за что - секрет! Может, песни его любила слушать, а может, умел, урод такой, охмурять и улещивать… Расспросить бы в подробностях - что делает да как, но очень уж тема щекотливая. Разве что улучить момент, да поговорить под пузырь белой…

- А если по чесноку, - Дуст глянул на него серьезными глазами. - Нас только сеть и спасла. Я этому гандону руку пытался удержать - какое там! У него бицепс, как колено у воспитахи из третьего отряда! Хорошо, Шварц сеть на него накинул. А то бы он ногами нас поразбрасывал. Спасибо, гитару не поломал.

- А зачем ты ее брал?

- Ну, так привычка.

- Привычка… - Гусак сплюнул под ноги. - С такой привычкой залетим когда-нибудь в ментовку. Это тебе не шрам и не бритая черепушка, - примета похуже прочих.

- А я, пацаны, другого опасаюсь, - подал голос Игнат. - Как бы Сильвер нас не сдал администрации.

- Ты чего прикалываешься, в натуре? Какой администрации он нас сдаст? Кому?!