Одновременно это и несогласие с будущим Пастернаком по поводу его церковно-мистического восприятия смерти:
У современного читателя создается странное впечатление, это «вам» адресовано именно позднему Пастернаку.
Третья отсылка к будущему носит скорее формальный и метрический характер. У Щировского, которого по большинству его стихов Цветаева могла бы назвать «молодым Державиным», изредка встречаются как свободный стих, так и рифмованный стих, перемежающийся свободным. Есть у него и диссонансные рифмы. Приемы эти явно предвосхищают работу советских андеграундных поэтов 1960-х гг.
(«Как изъезжены эти пути…»)
(«Молитва о дикости»)
Итак, поэзия Владимира Щировского обращена не только к идеалам прошлого, но также к темам и формам будущего. Что же касается настоящего, то оно скучно, немило, нелюбимо, но никогда не презираемо поэтом. Щировский не относится к людям насмешливо или презрительно, как Лермонтов. Он или сочувствует, или скорбит, или вовсе пытается найти в неинтересном современнике человеческие черты. Отрицает он только сам порядок вещей, саму общественную атмосферу, в которой гибнет всё нежное, возвышенное и прекрасное. Но как отрицает? В стихотворениях поздних лет есть несколько буддийских аллюзий:
(«Молитва о дикости»)
