чудовищ, которые жили у меня в шкафу. Вот только старый детский прием не мог бы меня спасти теперь. К сожалению, те чудовища, которых я знаю, могут легко проникнуть под одеяло. Я долго не могла заснуть — тревожные события прошлых дней и того, что произошло несколько часов назад, не давали мне просто закрыть глаза и отрешиться от всего.

И все-таки я уснула, попав во власть долгих, непрекращающихся кошмаров. Открыв глаза через несколько часов, кода в окне стояла непроглядная темнота, а до рассвета было еще далеко, я села на постели, и, обхватив колени руками, зарыдала.

— Я вспомнила! Боже! Я все вспомнила, — шептала я в темноту.

Остаток ночи я провела без сна, лежа с открытыми глазами, боясь, что стоит мне заснуть, и я снова все забуду. К счастью или нет, но мои опасения оказались напрасными. Когда я услышала внизу шум, и решилась встать, голова, на удивление была ясной

— Доброе утро! — как можно бодрее поприветствовал меня Никита.

— Привет, — с улыбкой ответила я, — как спалось?

— Какой там спалось! — усмехнулся он, — всю ночь посменно дежурили с Мишкой, каждую минуту ожидали от нашего друга какой-нибудь выходки.

Произнеся последние слова, он потупил взгляд, потом украдкой посмотрел на меня — между прочим, совершенно зря. Если он надеялся увидеть во мне безутешную, в отчаянии слоняющуюся по дому и избегающую других людей жертву изнасилования, то крупно ошибся. Я встретила его взгляд лучезарной улыбкой, решив про себя никогда более ни перед кем не раскрываться. В конце концов, то, что произошло вчера, выбило меня из колеи, но черт меня возьми, если это помешает моим планам.

Все так же спокойно я подошла к чайнику, и, помедлив мгновение, достала баночку кофе. А почему бы и нет? Кто сказал, что наши привычки должны всегда оставаться неизменными? Молотого не было, пришлось довольствоваться растворимым, что я и сделала, отхлебнув глоток ароматной жидкости и расслабленно прикрыв глаза.

Никогда не понимала до конца выражение — словно камень с души. Нет, я могла предположить, что человек, произнося эти слова, чувствовал некоторое облегчение. Но только теперь я поняла, какого рода облегчение — высвобождение. Разумеется, до конечной цели мне было еще далеко, но куда ближе, чем опасалась. Я улыбнулась собственным мыслям, не боясь, что Рыжик подумает, будто помешалась. К черту всех и вся! Скоро, очень скоро я буду полностью свободной — от страхов, угроз, обид. От чужой, навязанной мне жизни. Я отброшу все это, и вернусь к тому, что мне пришлось оставить. К тому, что у меня когда-то отняли.

— Привет, Марина! — бодрый Мишкин голос заставил меня слегка приуныть. Зайдя на кухню, он небрежно положил рядом с собой пистолет. Значит, парни наготове и в любую минуту ждут нападения. Вот только что-то подсказывало мне, что его не будет. Не сейчас. Что бы ни собирался с нами сотворить Макс Пахомов, это случится не сегодня. Меня слегка передернуло, и я подумала, что совсем недавно дала себе слово не вспоминать о нем до поры. По крайней мере, пока воспоминания перестанут быть настолько острыми и болезненными.

Внезапно в Мишкином кармане что-то запищало, и он, помедлив пару секунд, вытащил мобильный и нерешительно на него взглянул:

— В последнее время от него одни проблемы, — пояснил он свое промедление, и без паузы испустил крик, больше похожий на рычание.

— Что стряслось? — Рыжик, не удержавшись, подбежал к нему, и вот они уже оба впились глазами в чертов экран, сбивая меня с толку своим поведением.

— Что там? — тихо, но, не скрывая интереса, спросила я, подавшись ближе.

Парни одновременно посмотрели на меня, потом, нерешительно переглянулись.

— Ну же! — поторопила я, — неужели все так плохо?

— На, смотри, — Мишка протянул мне свой мобильник и первое, что мне бросилось в глаза — изображение молодого парня с серьезным взглядом зеленых глаз. Алешка! Вместе с картинкой был текст — «Встретимся на моей могиле»

Телефон выпал из рук, и разбился.

— О Боже! Прости, мне так жаль! — со слезами на глазах, я бросилась собирать детали трясущимися руками, не замечая, что плачу навзрыд.

— Черт! — голос Мишки был злым и слегка дрожал, — какая сука это прислала?

— Ты разве не обратил внимания от кого оно пришло? — удивился Рыжик.

— Нет, но, думаю, что здесь не обошлось без нашего общего друга. Видимо. Харламов вышел на тропу войны.

Мне хотелось заметить, что он с нее и не сходил, но я вовремя сдержалась, позволяя слезам свободно бежать из глаз. Кто-то говорил, что плакать полезно, похоже, я провожу в этом городе время исключительно с пользой.

— Что будем делать? — Рыжик вертел в руках чашку с недопитым чаем, то и дело поглядывая на нас. Вполне понятно, в этой банде он всегда был ведомым.

— Думаю, ответить на ультиматум, — ответил Мишка.

Я вскинула голову, и прищурилась:

— Ребята. Вы серьезно пойдете у него на поводу? Это же провокация!

— Верно, но, думаю, того, кто прислал нам это сообщение, бесполезно разубеждать, что мы не имеем отношение к исчезновению Алешки. Тем более, к его гибели, которая здесь подразумевается.

— И что же нам делать? — на этот раз, вопрос задала уже я, и мне действительно было интересен ответ.

— Он следит за нами. Он способен предугадывать наши действия, к тому же, уверен, что мы у него в руках. Думаю, стоит с ним встретиться и раз и навсегда покончить с этой угрозой.

— Ты делаешь ошибку, — возразил Рыжик, как всегда проявляя благоразумие.

— Можешь предложить что-то другое? — вызверился на него друг.

— Ничего! Я предлагаю оставить все как есть и ничего не делать.

— И что дальше? Думаешь, он позволит нам отсюда убраться?

— Думаю, что он до сих пор слишком мало интересовался всеми участниками ограбления, чтобы начинать это делать сейчас. Почему Алешка?

— Подозреваешь, что это ловушка? — спросила я.

Рыжик странно посмотрел на меня, потом на Михаила, и словно решаясь на что-то важное, произнес:

— Все, что происходит с нами здесь, это ловушка. Вспомните, как мы оказались в этом городе! Вспомните, ту фразу, и когда Алешка произнес ее в последний раз? Ни о чем не догадываетесь? С нами играют, а мы лишь идем у них на поводу.

— У них? — побледнела я.

— У них, у него… какая разница, кто придет нас убивать? Главное, что рано или поздно, это произойдет. И мы не сможем спастись.

— Там было сказало — у моей могилы, — тихо произнесла я, — у его могилы!!! Неужели кто-то из нас еще верит, что Алешка жив? Может быть, пора посмотреть правде в лицо и признаться самим себе? Он мертв! Это же так просто!!! Сказать самим себе — мертв! И вздохнуть, наконец, спокойнее. Потому, что это будет мучить нас всю нашу жизнь. Но здесь и сейчас, между нами не должно больше быть тайн.

— Он мертв, — громко и четко сказал Мишка, — прости, что не сказали тебе этого раньше. Но мы и так впутали тебя во все это. Мы боялись…

— Боялись чего? Что я пойду в милицию?

— Нет, — ответил Рыжик, — ты сделала свой выбор, когда осталась с нами, когда рассказала нам о Лешкином тайнике. Мы просто не хотели, чтобы ты жила с этой мыслью.