имеется лишний паспорт.

— Я была бы вам крайне признательна! — воскликнула я и не удержалась от похвальбы. — А что касается пола, так в меня влюбилась здешняя хозяйка, значит, чем-то я похожа на мужчину!

— На мужчину не скажу, но на мальчика — пожалуй, — улыбнулся он. — Но вот, кажется и все, что мы пока можем сказать друг другу. Ваша поклонница, мне кажется, уже выражает явное нетерпение, три раза заглядывала в комнату. Не будем ее зря волновать. Постарайтесь здесь долго не задерживаться. Если я смог вас найти, найдут и они. У вас есть оружие?

— Конечно, я же в форме. У меня палаш и пистолет!

— Вот и отлично. А как с деньгами?

— Немногим больше ста рублей.

— Этого для путешествия мало, перекладные нынче стоят дорого, разве что ехать верхом. С деньгами, простите, помочь не сумею, сам в крайней нужде.

— Ничего, я как-нибудь устроюсь, — без особой уверенности сказала я. — Мир не без добрых людей!

— Да, конечно, но не тогда, когда дело касается денег.

— В крайнем случае, выиграю в карты.

— Так вы еще и игрок! — воскликнул он и встал навстречу нетерпеливой Щербатовой. — Простите, ваша светлость, что так засиделся, но у нас с господином Крыловым очень важное совместное дело.

— Да, конечно, — ревниво сказала она. — Сашенька очень похож на делового человека!

Больше в этот день ничего примечательного не случилось, и меня никто не потревожил. По какой-то причине, не давал о себе знать даже Воронцов. Я была этому даже рада, его неопытность в тайных делах вполне могла навести на меня преступников.

Ольга Романовна получив возможность всецело завладеть предметом привязанности, своего не упустила и не отпускала меня ни на шаг от своей юбки. Единственно, что меня тревожило, это предстоящая ночь. Княгиня так влюбилась в юного сержанта, что готова была уже на все, а этого всего он ей дать при всем желании не мог.

Пока же не пришло время ложиться спать, мы с ней просто мило болтали. Щербатов в подробностях рассказывала о своей жизни, от того времени как себя помнила до замужества. У нее в юности было большое увлечение, некий Валентин, сын соседей по имению. Однако положение семей было разное и когда о чувстве молодых людей узнали родители, Валентину отказали от дома, а дочь вскоре выдали замуж за богатого вдовца. Так Ольга Романовна стала Щербатовой, но навсегда сохранила трепетное отношение к предмету своей первой страсти.

— Почему же вы не вышли за него, когда овдовели? — спросила я.

— Валентин от отчаянья ушел воевать и погиб в Крыму, — грустно сказала она. — Зато в моей памяти он навсегда останется молодым и красивым юношей! Вы, Саша, с ним чем-то похожи…

Я подумала, что тоже останусь в памяти Ольги Романовны как милый бестелесный юноша.

Пока мы общались, несколько раз приходил статный лакей и докладывал о гостях, но Щербатова сказывалась больной и никого не принимала. Чем ближе к ночи, тем нетерпеливее делалась хозяйка. Я тоже нервничала, не представляя, как буду выкручиваться, если она настоит на том, чтобы нам снова лечь спать в одну постель.

Как все тонкие женщины она, конечно, почувствовала, что я не в своей тарелке и наконец, решилась спросить:

— Вас что-то волнует, милый Саша?

— У меня болит голова, — ответила я первое, что пришло в голову.

— О, у меня есть прекрасные нюхательные соли, вашу мигрень как рукой снимет, — заволновалась княгиня и послала слугу принести чудодейственное средство.

На ее несчастье соли мне не подошли, и едва я вдохнула приторный запах, как меня начало тошнить. Я побледнела и бросилась вон из гостиной. Бедная хозяйка не знала, что со мной делать и донимала бесполезными советами. Кончилось все тем, что я отправилась спать, и до утра меня никто не тревожил.

Зато утром лишь только я проснулась, ко мне пришел доктор. Сопровождала его Ольга Романовна, и мне пришлось до глаз закрыться одеялом, чтобы они не разглядели под нижней мужской рубахой не совсем мужскую грудь и длинные волосы. Ситуация сложилась водевильная. Я жарким летним утром куталась в теплое одеяло и ни за что не разрешала доктору себя осмотреть.

Доктор, старичок-немец, видимо решил, что у меня не все дома и сам начал уговаривать Щербатову оставить меня в покое. Лишь только они вышли, я вскочила с постели и напялила на себя парик и мундир.

— Ах, Сашенька, я в полном отчаянье, — воскликнула, вернувшись спустя две минуты, хозяйка и замерла на месте, увидев меня уже в полном параде. — Вы встали? — удивленно спросила она. — А как же ваша голова?

— Внезапно прошла, и я хочу есть, — сказала я, вытесняя Щербатову из комнаты.

На этом мое ночное приключение благополучно кончилось. Ольга Романовна что-то поняла и на время перестала приставать с нежностями. Теперь она решила, что все дело в моей обиде за то, что она не хочет выходить за меня замуж. Меня такой поворот любовной коллизии вполне устроил. До самого обеда мы с ней выясняли отношения и решили, что быть вместе нам не судьба, но ничего не мешает остаться просто друзьями.

Едва мы отобедали, как опять пришел Прохоров с обещанным паспортом. Был он на имя Десницкого Сильвестра Ефимовича, восемнадцатилетнего сына священника. Паспорт был настоящий, единственным его недостатком было то, что его владельцу следовало иметь какое-то отношение к духовенству. Если при Екатерине Алексеевне поощрялся выход детей священников из духовного звания, то при Павле он затруднился. Впрочем, особых препятствий для продвижения по стране детям священников не чинили.

— Если вам понадобится подорожная, — сказал, передавая мне документ Яков Семенович, — я вам ее выправлю.

Увы, кроме подорожной мне еще много чего требовалось, и в первую очередь лошадь и цивильная одежда, но Прохоров был беден, и рассчитывать на его материальную помощь не приходилось. Попросить деньги у Миши и тем более у Щербатовой, я стыдилась. Моих же скромных средств решительно ни на что не хватало. Самая скромная верховая лошадь стоила больше ста рублей, и скромная одежда обошлась бы никак не меньше пятидесяти.

Кое-какие возможности заработать деньги у меня были. Самый простой, но и опасный — выиграть в карты. Другой, устроить представление с чтением мыслей. Я больше склонялась к игре. Как показал опыт, зная, как и с чем играют противники, не выиграть я практически не могла. Конечно, играть при таких возможностях было чистым шулерством, но когда прижимают обстоятельства, успокоить совесть и придумать себе оправдание не самое сложное дело.

Однако пока я собиралась что-нибудь предпринять, обстоятельства изменились, ночью на дом Щербатовой попытались напасть «разбойники». Тем вечером у Ольги Романовны опять был тайный прием. В обход царского указа спать по ночам, а днем служить государю, гости приходили до начала комендантского часа, а расходились после шести утра. Конечно, все окна,