Дети приближались к башням-близнецам в молчании. Когда они подошли совсем близко, глазам их открылось удивительное и неожиданное зрелище.

Возле башен было целое скопление призраков. Десятки детей играли на мощенной мрамором площадке перед зданиями: в классики, в салки, в прятки. Некоторые были одеты так же, как Элли, в джинсы и футболки с короткими рукавами. Другие девочки и мальчики выглядели более формально. На некоторых были вещи, напоминавшие покроем одежду Лифа, грубые и тяжелые. Были дети, одетые в яркие, кричащие наряды восьмидесятых или семидесятых годов. Высокие пышные прически соответствовали стилю.

Никто еще не успел заметить тройку ребят, стоящих у края гранитной площадки. Элли и Ник никак не могли решиться ступить на нее, словно боялись, что этот шаг увлечет их в другой мир. Они стояли так долго, что увязли в асфальте по лодыжки, хоть на ногах у них по-прежнему были сплетенные Лифом лыжи. Лиф не испытывал благоговения перед этим местом, ведь сентябрьские события случились много лет спустя после его смерти. Он не понимал, что стало причиной затруднения.

— Пошли, — сказал он. — Чего вы ждете?

Ник и Элли переглянулись и осторожно шагнули на площадку, которой больше не было на свете. Сделав первый шаг, они почувствовали себя увереннее. Ощутив под ногами твердую поверхность, ребята удивились. Девочки, прыгавшие через скакалку, увидели их первыми.

— Привет, — сказала темнокожая девочка, одетая в платье из плотной шерстяной тускло-коричневой ткани, с волосами, заплетенными в мелкие косички. — Вы новички?

Спрашивая, девочка продолжала крутить веревку. Ее партнерша, державшая в руках другой конец, тоже не прекращала игру. Она казалась совершенно неуместной на сверкающих гранитных плитах делового центра — на девочке была надета пижама с нарисованными плюшевыми медвежатами. Участницы игры по очереди ловко заскакивали под изгибавшуюся дугой веревку, несколько раз прыгали через нее и отходили, уступая место другим. Лишь одна девочка на время отвлеклась от игры, чтобы оценить внешний вид новичков. На ней был серебристый топ с бретельками, завязанными сзади на шее, и джинсы в обтяжку. Брюки были такие тугие, что девочка напоминала переваренную сардельку, которая вот-вот лопнет. Она оглядела Элли с головы до ног и определенно осталась недовольна ее гардеробом.

— Это что, теперь так все ходят?

— Ну да, по большей части.

Девочка в тугих джинсах перевела взгляд на Лифа и оценила взглядом его одежду.

— Ты не новичок.

— А ты кто такая? — сказал обиженный Лиф.

— Он новичок в городе, — пояснила Элли. — Он попал в Страну давно, но здесь впервые.

Мимо пролетел большой красный мяч, вслед за ним пробежала группа детей младшего возраста. Мяч улетел с площадки прямо на улицу, по которой толпами шли живые люди.

— Скорей! — крикнул один из малышей. — Скорей, пока не утонул!

Другой малыш ринулся прямо в поток машин и схватил мяч, уже начавший погружаться в асфальт. На мгновение малыш скрылся из виду, так как прямо по этому месту проехал рейсовый автобус, а вслед за ним два такси. Мальчик не обратил на них ни малейшего внимания, прошел прямо сквозь багажник последнего автомобиля, держа мяч в руках, и благополучно вернулся на площадку.

— Ты помнишь, как мама учила тебя не выбегать на дорогу? — произнесла девочка с косичками на голове. — Можно попасть под автобус, правда? Так здесь у нас это можно.

— А кто здесь главный? — спросил Ник.

— Мэри, — ответила она. — Вам нужно пойти к ней. Она любит новичков. Мы все были такими, — добавила она, помедлив.

Ник похлопал Элли по плечу.

— Смотри — сказал он.

К этому моменту большая часть детей, игравших на площадке, заметила их. Многие оторвались от своих занятий и во все глаза смотрели на ребят, не зная, что предпринять. Наконец из толпы вышла девочка. У нее были длинные светлые волосы, почти до пола. На ней была рубаха без пуговиц, окрашенная в яркие цвета, с узором, который получается, когда ткань перед окраской скручивают и обматывают веревкой. Джинсы клеш на девочке были такими широкими, что штанины волочились по земле, словно шлейф за невестой. Она выглядела, как классическая девочка-хиппи из шестидесятых.

— Только не говори, что тебя зовут Лето и что ты хотела бы знать, клевые мы чуваки или нет, — пошутила Элли.

— Меня зовут Осень, и я больше не употребляю слово «клевый». И шутники меня уже достали.

— Обязательно обижать каждого встречного? — прошипел Ник Элли на ухо.

Повернувшись к Осени, он представился:

— Меня зовут Ник, а этого мальчика — Лиф. Грубая девушка — Элли.

— Я не грубила, — поправила его Элли. — Я просто пошутила. Это разные вещи.

— Не парьтесь, — сказала Осень, и это выражение показалось ребятам ничуть не хуже словечка «клевый». — Пошли, я отведу вас к Мэри. А что это у вас на ногах? — спросила она, глянув вниз.

Ребята посмотрели на ноги и увидели свою дорожную обувь. Из-под подошвы ботинок торчали кое- как связанные палочки.

— Это лыжи для ходьбы по дороге, — пояснил Ник. — Знаешь, как снегоступы, слышала когда- нибудь?

— О, круто, — сказала Осень. — Но здесь вы можете их снять.

Избавившись от лыж, ребята последовали за девочкой к Северной башне. Оглянувшись, они обнаружили, что все дети вернулись к своим занятиям.

Когда они проходили мимо фонтана в центре площадки, Осень повернулась к ребятам.

— Хотите загадать желание? — спросила она. Посмотрев в воду, ребята заметили, что дно чаши засыпано монетами, сверкавшими в лучах солнца.

— Я — нет, — сказала Элли.

— Мэри говорит, что каждый новичок, приходящий сюда, должен загадать желание.

Ник полез в карман за монетой.

— У меня нет монеты, — пояснила Элли. Осень в ответ улыбнулась.

— Думаю, ты ошибаешься.

Чтобы доказать свою правоту, Элли вывернула карманы.

— Видишь?

— А в задних?

Элли вздохнула и полезла в задние карманы, будучи абсолютно уверенной в том, что они пусты, но с удивлением обнаружила там монетку. Даже подручные Джонни-О не нашли ее. Правда, когда они намеревались туда залезть, Элли так сердито посмотрела на них, что они бросили эту затею.

— Странно, — сказала Элли, глядя на монету.

— Да нет же, — ответила Осень, полная любви ко всем и всему, как все хиппи. — При жизни мы тратим так много денег, что хоть одна монета, да остается в карманах, когда мы попадаем сюда.