летел, поэтому искать его никто не будет.

Самолеты стоят на бесплодной растрескав­шейся темно-рыжей земле. На горизонте вы­сятся красноватые горы. Мы где-то на юго-западе, решает Риса.

Неподалеку стоит ряд пластиковых пере­носных туалетов, возле которых уже выстрои­лись очереди страждущих. Парни в военной форме пересчитывают прибывших по головам и стараются построить сбитых с толку ребят в организованную колонну. У одного из встреча­ющих в руках мегафон.

— Ребята, если не идете в уборную, не выходи­те из-под крыла, — возвещает он. — Вы добра­лись сюда живыми, и умирать от солнечного удара нет никакого смысла.

Все уже вышли из самолета, и Риса, сама не своя от отчаяния, продолжает искать глазами Коннора и наконец находит его. Слава богу, он жив! Она хочет подойти, но вспоминает, что их так называемый роман официально окон­чен. Между ними не менее двадцати человек, и ребятам удается лишь посмотреть друг другу в глаза и обменяться едва заметными кивками. Но в этих кивках заключено многое. Они успе­вают понять, что то, что случилось вчера в туа­лете, уже забыто и сегодня между ними все сно­ва хорошо.

Риса замечает и Роланда. Он тоже видит ее и улыбается. В его улыбке тоже много что за­ключено. Риса отворачивается, жалея, что в корзине задохнулся не он. Сначала эта мысль кажется ей постыдной, но буквально через се­кунду Риса понимает, что не испытывает за нее ни малейшего чувства вины.

Между рядами самолетов появляется элек­тромобиль, предназначенный для перевозки клюшек и прочего снаряжения по полю для игры в гольф. Он быстро приближается, под­нимая за собой облако красноватой пыли. За рулем сидит мальчик. Рядом с ним военный. Не просто еще один юноша в форме, а насто­ящий военный. Он одет не в хаки и не в зеле­ную форму — на нем синий китель. Видимо, человек привык к палящему солнцу — не похо­же, чтобы ему было жарко в форме, он даже не вспотел. Доехав до крыла самолета, под ко­торым собралась толпа вновь прибывших ма­лолетних преступников, электромобиль оста­навливается. Первым выходит водитель и присоединяется к четверым ребятам в хаки, встречающим гостей.

— Ребята, минуту внимания! — кричит тот, что с мегафоном. — К вам сейчас обратится Адми­рал. Послушайте его, это очень важно.

Человек в синей форме выходит из элект­ромобиля. Парень в хаки подает ему мегафон, но он жестом показывает, что обойдется без него. Его голос в усилении не нуждается.

— Я рад, что приветствовать вас на Кладбище выпало именно мне, — говорит Адмирал.

Ему далеко за пятьдесят, и лицо все в шра­мах. Только в этот момент Риса понимает, что Адмирал одет в форму времен Хартландской войны. Она не может припомнить точно, в ка­кой именно армии — защитников жизни или тех, кто выступал за свободу выбора, — была принята эта форма, но это, в сущности, не важ­но. Они обе проиграли.

— Это место будет вашим домом до совершен­нолетия, или пока мы не найдем каждому из вас постоянного покровителя, способного вы­дать своего подопечного за другого человека. Хочу, чтобы вы сразу поняли: то, что здесь про­исходит, абсолютно нелегально, но это не зна­чит, что здесь не действуют никакие правила. Здесь есть свои законы, и эти законы устанав­ливаю я.

Адмирал делает паузу и окидывает взглядом толпу, стараясь заглянуть в глаза каждому. По­хоже, он хочет запомнить в лицо всех, прежде чем закончится речь. Смотрит Адмирал строго и крайне внимательно. Рисе кажется, что ему достаточно одного взгляда, чтобы проникнуть в мысли каждого. От его пронзительного взгля­да становится страшно и в то же время в душе начинает теплиться смутная надежда. Никто не останется незамеченным в мире, созданном Адмиралом.

— Каждого из вас обрекли на разборку, но вам удалось сбежать, и при помощи моих много­численных союзников вы нашли путь сюда. Мне все равно, кем вы станете, когда уйдете от­сюда, но небезразлично, кем вы будете здесь, и, пока вы находитесь на моей территории, вы будете делать то, что мы от вас ожидаем.

Кто-то из толпы поднимает руку. Это Кон­нор, и Риса тут же начинает волноваться. Ад­мирал долго смотрит на мальчика, изучая его лицо.

— Да? — говорит он наконец.

— Так... кто вы такой все-таки?

— Как меня зовут — мое личное дело. Вам до­статочно знать, что в прошлом я был адмира­лом военно-морского флота США, — говорит Адмирал. — Впрочем, сейчас можно сказать, что я как рыба, которую вытащили из воды, — добавляет он уже с легкой улыбкой. — Совре­менные течения в политике привели к тому, что мне пришлось уйти в отставку. Закон тре­бовал, чтобы я смотрел в другую сторону, но я не захотел этого делать. И не буду. Никто из вас не попадет на разборку, пока я на вахте, — заканчивает он громким голосом, обращаясь к толпе.

Собравшиеся, включая ребят в военной форме, успевших уже стать частью маленькой армии Адмирала, аплодируют, и начальник широко улыбается, показывая набор превос­ходных, белых и абсолютно ровных, зубов. Это странно, потому что зубы сверкают, как новенькие, хотя все остальные части тела со­ старились и напоминают узловатые суки древ­него дуба, покрытые жесткой, шероховатой корой.

— У нас здесь сложилось целое сообщество. Вскоре вы узнаете, по каким правилам оно су­ществует, и научитесь жить по ним. Если вы им подчиняться не будете, столкнетесь с по­следствиями, как в любом обществе. Здесь у нас не демократия, а диктатура. Диктатор — я. Это вопрос необходимости. Единственный возможный строй, при котором мы можем со­хранить в тайне ваше местопребывание, а вас самих — здоровыми и целыми, — говорит Ад­мирал, снова награждая слушателей своей блистательной улыбкой. — Мне нравится ду­мать, что я великодушный диктатор, но у вас еще будет возможность судить об этом самостоятельно.

Закончив речь, Адмирал одновременно за­канчивает осмотр лиц всех новичков. У всех создалось впечатление, что их просканировали, как продукты на кассе в супермаркете, и снабдили ярлыками с соответствующей ценой.

— Сегодня вы будете спать в кубрике для но­вичков. Завтра вам предстоит показать, на что вы способны, и по результатам теста каждый из вас будет откомандирован в соответствую­щий отряд, где и будет находиться постоянно. Пока же мне остается лишь поздравить вас с прибытием!

Адмирал делает паузу, чтобы убедиться, что его слова дошли до всех и вопросов нет, а затем возвращается в электромобиль и покидает мес­то посадки, скрывшись в облаках красновато-коричневой пыли.

— Может, лучше, пока не поздно, вернуться в корзину? — спрашивает какой-то умник, насме­шив парочку приятелей.

— Внимание, внимание! — кричит парень с ме­гафоном. — Мы проводим вас до самолета, в ко­тором хранятся запасы. Там вы получите одеж­ду, пайки и все, что нужно.

Ребята знакомятся, и выясняется, что обла­дателя громкоговорителя кличут Мегафоном, а водителя адмирала — Дживсом.

— Это далеко, — поясняет Мегафон. — Если кто-то не может идти пешком, прошу извес­тить меня заранее. Тех, кому нужна вода, прошу поднять руку.

В ответ на призыв поднимается целый лес рук.

— Хорошо, вставайте сюда.

Рисе тоже нужна вода, и она встает в оче­редь вместе с другими. Ребята переговаривают­ся, кто вслух, кто шепотом, но настроение оп­ределенно изменилось. Ни в лицах, ни в голо­сах уже нет той обреченности, которая была видна невооруженным взглядом на протяже­нии нескольких недель, проведенных в убежи­щах и в ангаре. Теперь ребята больше походят на школьников, оживленно общающихся друг с другом, стоя в очереди в столовой во время большой перемены.

Уходя, ребята видят, как списанный лай­нер, доставивший их сюда, ставят на прикол. Риса набирает полную грудь воздуха и облег­ченно вздыхает. Вместе с воздухом улетучива­ется чудовищное давление, накопившееся в ду­ше за почти уже месяц скитаний. Только те­перь она может позволить себе такую роскошь, как надежда на лучшее.