уже не мог сказать, что действительно есть, а что только фантазия.

Девушка протянула руки, шаль окончательно упала к ее ногам. Комната будто раздвинулась и осветилась сотнями свечей, невероятно похожих на солнечные лучики, наполнилась блеском роскоши и великолепием светского бала. Зазвучала музыка. Та самая мелодия, которую они уже слышали, которая так тревожила их с самого первого момента. Только сейчас ее исполнял не заурядный механизм шкатулки, а целый оркестр музыкантов-виртуозов.

Как мастерица плетет свои кружева, так и он выводил эту мелодию — и странная горечь вливалась в душу.

Александр все понял. Ему не надо было ничего объяснять. Достаточно было лишь посмотреть в эти глаза.

Офицер шагнул вперед, видя перед собой только свою женщину. Тихий вздох. Чей? Может, обоих. Глаза в глаза. Рванулись друг к другу и замерли на расстоянии, приличном для танца. Ближе нельзя. Не получается, невозможно. Мука исказила лица обоих. Но эти роли нужно играть до конца.

Облаченный в великолепный парадный мундир, Александр Ренж поклонился даме своего сердца, приглашая ее на танец, о котором просил перед тем, как отправиться на войну, и она ответила согласием. Не отрывая взгляда от глаз возлюбленного, его невеста, придерживая пальцами пышные юбки, присела в реверансе. Глубоком и отточенном до совершенства. И, все так же не отводя глаз, выпрямилась. Мужчина завел руку за спину, а вторую положил на талию возлюбленной. Миг, полный тонкой боли. Ее рука легла на его плечо. Мышцы на лице Александра дрогнули, а вздох Анастасии был больше похож на всхлип или крик.

Еще немного ближе друг к другу.

А музыка зовет вперед.

Пальцы второй руки девушки придерживают платье. И, подчиняясь сладкой горечи звуков, она делает шаг за возлюбленным, сквозь ткань чувствуя такое живое тепло его руки. Хочется сжать пальцы на плече, но их подушечки лишь слегка касаются его мундира. Отчаянное желание быть еще ближе. Но они и так украли этот миг у судьбы и смерти, на большее рассчитывать не приходится, и в этом главное. Разговор душ, ведомый взглядами, прикосновения, пусть даже такие, едва ощутимые, но в этом мгновении есть самое важное — они рядом. Рядом! Вместе… Они теперь вместе.

Его согласие демоны прочитали без труда. Даже ритуального «да» не требовалось.

Впереди мужчину и женщину ждала страшная, неизвестная и печальная участь, но пока… пока играла музыка и длился самый важный в их судьбах танец.

И все, что вокруг, было лишь декорацией для их любви, их нежности, их страсти, их горя и их счастья.

«Любимая»…

«Любимый»…

На это было жутко и как-то болезненно сладко смотреть. Юные сердца чародеев не могли еще в полной мере прочувствовать того, что творилось в душах Анастасии и Александра, но даже этого было достаточно, чтобы произвести на молодых магов неизгладимое впечатление. А стоявшие рядом демоны лишь усиливали потрясение.

Танец все длился и длился, прекрасный и чарующий, и каждый из великолепной пятерки факультета Земли спрашивал себя, стоило ли это той цены, что будет уплачена. И, глядя на пару и тем паче чувствуя происходящее в их душах, чародеи с некоторым ужасом понимали, что ответ на этот вопрос будет положительным.

Анастасия и Александр смотрели друг на друга, ни на миг не отводя взглядов. И что-то менялось в этих двоих. Пропадала боль, горечь, становилось легче дышать, светлели лица, даже движения будто стали совершеннее, словно не люди вовсе это танцевали, а эльфы… или призраки.

Менялось и то, что было вокруг: исчезала бальная зала, люди в ней, уже не слышался звон бокалов и веселый смех — все, что служило фоном к музыке. Краски бледнели, и хотя пространство вокруг не превратилось обратно в комнату Анастасии, но существенно уменьшилось. Зато молодые маги и два демона стали отчетливо видны, вот только танцующей паре было не до них. Они по- прежнему видели только друг друга, слышали только музыку.

Михэль повернулся к Арчибальду и кивнул. Тот понятливо склонил голову, и его пальцы начали перебирать по воздуху, будто он ткал невидимое кружево.

— Нет! — закричал Златко и дернулся к пепельново-лосому демону. Но ничто не изменилось — тело его не сдвинулось с места, хоть и прилагал он к этому немало усилий, а крик не потревожил ни Веема, ни танцующую пару.

И оставалось только смотреть, как некое могущественное колдовство срывается с пальцев Арчибальда и устремляется к Александру и Анастасии, как взмахивает рукой Михэль, добавляя что-то к заклятию, и как постепенно изменяется кружащаяся пара. Как платье девушки больше не развевается, раз и навсегда замерев в одном положении, как и ее до этого подрагивающие на плече мужчины пальцы, как застывает в легкой улыбке его лицо и перестает срываться дыхание с ее превратившихся в обожженную глину губ. Музыка становится проще, пока не превращается в ту незамысловатую мелодию, что молодые маги слышали, открывая шкатулку и нажимая заветный рычажок. Раз-два и раз-два-три-четыре. Вперед-назад, вперед-вбок-назад-вбок. С пятки на носок. И снова, и по кругу.

Пара именно так и танцевала. Только в ее движениях уже не было того совершенства, ведь для танца нужны живые существа. А Анастасия и Александр уже таковыми не были. Две фарфоровые статуэтки, совсем маленькие по сравнению с телами людей, танцевали на поверхности шкатулки под простенькую, но завораживающую мелодию.

Превращение настолько поразило юных чародеев, что они долго еще не могли хоть что-то предпринять. Да что там — даже мыслить связно не получалось. А демоны тем временем подошли к зависшей в воздухе шкатулке. Арчибальд взял ее в руки, а Михэль осторожно дотронулся до фигурок.

— Что и говорить, — покачал он головой, — красивая вещь получилась. Отличная работа, Арчи!

Серебристоволосый демон удовлетворенно улыбнулся, принимая похвалу. Чуть помедлил и поставил шкатулку на туалетный столик во вновь появившейся комнате Вицлавской.

Молодые маги тем временем почти пришли в себя, правда, сделать все равно ничего не удавалось — их тела были не более чем прозрачными тенями, пусть и отчетливо видимыми в утреннем свете. Демоны, не сговариваясь, посмотрели на пятерку чародеев, переглянулись и кивнули друг другу. Михэль достал из кармана медную монету с изображением замка и положил ее в один из ящичков ларца. Только отчего-то стало ясно, что это уже происходит совсем в другом времени. Хотя бы потому, что комната вновь изменилась, став похожей на зал в антикварной лавке Арчибальда.

Все завертелось перед глазами пяти молодых магов, затем померкло, а голова закружилась. Хотелось кричать, но, как уже не раз происходило за последнее время, этого не удавалось. Златко отчаянно пытался разобраться, что происходит, как-то спастись, но ни магии, ни физических сил не осталось. Он даже не был уверен, есть ли у него сейчас тело или нет. Лишь ощущал, что друзья рядом. А потом они все словно начали куда-то падать. Через пелену беззвучия прорвался крик Ивы, и сердце молодого аристократа рванулось на помощь подруге. Одновременно он почувствовал, как пробуждается сила, а рядом вспыхивает светлое волшебство эльфа. Но, гоблин подери, как же трудно, когда ничего не видишь! И будто в ответ на его мысли пространство вокруг начало светлеть, обретать очертания. Они действительно куда-то летели или падали, что, впрочем, не мешало Калли держать в руках его любимый Светоч, заклинание, отпугивающее нежить и одновременно дающее немало света. Да, у них всех вновь появились тела, свои и вполне видимые, даже, кажется, ощутимые.

Но отчего же кричит Ива? По виду с девушкой не происходило ничего ужасного, если, конечно, считать их падение чем-то нормальным. Она так испугалась? Травница же вроде