способом — в смысле, что шкатулку послали — можно тебя сразу на крючок подсадить.

— Но зачем? Что я должен расследовать?

— Может, именно это исчезновение девушки?

— Это же так давно было.

— Значит, у того, кто послал тебе эту шкатулку, имеются причины считать, что даже сейчас еще можно докопаться до истины.

— Ой, не могу вас слушать, — скривился Грым. — Такие идиотские предположения еще нужно было придумать! Клыкастая, у тебя просто талант ко всякого рода глупостям!

Гаргулья, не раздумывая, запустила в тролля каменным кулаком. И это было не заклинание. Она просто чуть изогнулась, чтобы достать, и ударила. Затевавшуюся драку уже привычно и почти машинально прервали Златко и Калли. Ива не удержалась и зевнула. На нее тут же недобро уставились Дэй и Грым, одновременно и очень похожими взглядами. Травница невинно улыбнулась. Ей давно хотелось проверить теорию о том, что для большинства ссор тролля и гаргульи жизненно необходимы… зрители. Они в принципе все подозревали это достаточно давно, но вот так явно использовать… Эльф и Бэррин с новым интересом посмотрели на травницу, она же сделала непонимающее, но очень милое лицо и уточнила:

— Так мы сейчас опять идем в книжный магазин? Или домой?

Двое сидели в изящной гостиной, наполненной как старинными, так и относительно современными предметами обстановки и декора. Вещи казались, да и были из разных эпох, выполнены в совершенно противоположных стилях, однако, поставленные рядом и именно в подходящих местах, они составляли единую и весьма изящную композицию. Но собеседники мало обращали внимания на обстановку. Они были поглощены новым совместным делом и распитием напитка. Судя по запаху, это был чай с какими-то — как, несомненно, отметила бы Ива, будь она здесь, — малоизвестными в этой части континента травами. Удовольствие отражалось в глазах обоих, заставляя их сверкать ярче обычного. Хотя и тот и другой пытались это скрыть. Все же это был торг, а стало быть игра, поэтому нельзя отходить от роли.

— Ну что? Как они тебе? — спросил тот, кто сидел ближе к окну и довольно щурился, ловя последние закатные лучи.

— Разве так можно говорить? — Второй сделал глоток и некоторое время молчал, оценивая вкус, впрочем, комментировать его не стал. Лишь сделал для себя пометку — изменить кое-что в рецепте, — Нужно в деле смотреть.

Первый и не ожидал другого ответа, но все равно недовольно скривился. Правда, мина не особо удалась из-за подначивающе-лукавого взгляда. Глаза у него были темные и будто подсвеченные изнутри.

— Так давай тогда устроим что-нибудь этакое.

— Испытания? — Мужчина задумчиво провел пальцем по краю чашки.

Второй захохотал.

— Мы же не боги, мой дорогой, испытания-то устраивать. Поменьше пафоса, мой друг, поменьше пафоса.

Теперь скривился второй.

— Никакого пафоса, — с нарочитым равнодушием произнес он, — И я тебе не друг! — А вот это уже резко и эмоционально. Оба эти существа слишком любили поддаваться своим страстям и желаниям, чтобы долго выдерживать мину безразличия. Перед теми, для кого не было в этом насущной необходимости.

Ответом ему был смех. Веселый и чистый. Будто второго собеседника никогда и ничто не тревожило в этой жизни.

И одновременно будто отданы были неслышные приказы: от слов этих существ закрутилась рулетка ситуаций, которые так часто принято считать судьбой.

В эту ночь шкатулку решили оставить в гостиной домика парней, а не брать в чью-либо спальню. Ее влияние на сны или общее состояние, конечно, не доказано, но очень уж подозрительны происходящие вокруг нее события. Решение было правильным, но, как часто случается с правильными решениями, не сработало. Теперь странные и жуткие сны посетили каждого из юных волшебников, спящих в этом доме. Сюжеты разнились, но в них было много общего. Кто-то кричал, полыхала боевая магия, сотрясая все вокруг, и кони, кто с всадниками, кто уже без, неслись по изборожденной взрывами равнине. Командиры громко выкрикивали приказы, и они отчего-то отдавались болью в груди. Холодная обреченность сковывала разум. Мысли по-прежнему были четкими, однако то, что они выдавали, совсем не способствовало выполнению этих громких, вывертывающих душу команд: по сути, это был просто счет шансов на выживание. И каждый из юношей понимал, что тот человек, мысли которого на эти несколько минут им удалось поймать, выполнил приказ. Офицер и воин, он не мог иначе. Только что стало платой за выполнение этого долга? Им всем думалось, будто они знают. И это знание казалось еще более страшным, чем предчувствие беды, что стало заполнять их разум совсем недавно.

Златко, Калли и Грым каждый в свое время проснулись, казалось, вынырнули из-под воды — словно на несколько ростов под нее ушли, а сейчас наконец-то удалось выбраться. Подскочили на кровати, жадно глотая воздух и пытаясь осознать, на каком они свете. Дрожь сотрясала даже толстокожего тролля. И суеверный, пробирающий до костей страх полз где-то внутри, заставляя обхватывать себя ладонями и пытаться согреться.

Синекрылый сдался первым. Тихо выполз на кухню, стараясь сообразить, где находится хотя бы чайник. Они так редко что-то ели или пили не у девочек, что задача была непростая. Именно на этот шум выбрались из своих комнат и остальные. Столкнулись взглядами друг с другом и все поняли. Невольно посмотрели в сторону гостиной, и в этот же момент тихо, но оглушительно в той нервной атмосфере, что повисла в доме, раздалась знакомая мелодия. Легкая, танцевальная, которая была так популярна пару веков назад.

— Грым! Не надо!!! — Только прыгнувший на него Златко и подставивший подножку эльф смогли остановить тролля от того, чтобы тот не разбил шкатулку об стену.

Дареный предмет искусства удалось спасти, однако душевного равновесия это никому не прибавило. Еще более жутко стало, когда шкатулка сама закрылась и замолчала. Некоторое время парни довольно глупо на нее пялились, стараясь осознать и осмыслить случившееся.

— Что это было? — наконец пришел в себя Грым и тут же рявкнул. Он не умел по-другому нервничать, только злился.

— Сеанс черной магии? — ехидно предположил Калли.

— Ну так проверь, мать твою эльфийскую! Маг Жизни нашелся! Только язвить и подножки ставить! Больше никакого толку от вашего ушастого племени!

Против ожидаемого, Светлый не обиделся, наоборот, даже приободрился, здраво рассудив, что, если Грым уже ругается, значит, жизнь мало-помалу входит в привычное русло.

— Я еще иногда готовлю, — пожал он плечами, — Не все же Иве… — Прочие достоинства он описывать не стал, то ли посчитав их настолько очевидными, что глупо говорить о само собой разумеющемся, то ли решив, что Грыму нужно называть самые важные для его тролльей натуры аргументы. Вместо слов он просто описал руками полукруг, перебирая тонкими пальцами по воздуху, будто пианист-виртуоз по клавишам рояля. Хотя это было сделано в основном для очистки совести: эльф был уверен, что почувствовал бы темную магию и так. Волшебство такого уровня обязательно должно ощущаться. Не другими, но им уж точно, ведь, как верно, хоть и оскорбительно заметил Грым, он маг Жизни, причем направленный именно на борьбу с Тьмой и Хаосом. Однако проверить не мешает, ведь чаще всего гибнут именно в тот момент, когда становятся слишком самоуверенными, считая, будто всему уже научились, стали профессионалами. Впрочем, как Светлый и ожидал, никакой темной магии не выявилось. Честно говоря, вообще никакого волшебства его чутье чародея не ощущало. Однако глаза видели, уши слышали, да и эти сны… К тому же не у него одного. О том, что магия бывает такого высокого порядка, что даже он может ее не почувствовать, в тот момент Калли не подумал.

Друзья обступили шкатулку, сели вокруг и, гипнотизируя ее взглядами,