сближении с противником склонялись вправо или влево и затем, сделав поворот на 90 градусов, шли на неприятеля развернутым боевым фронтом, в одну или две линии, причем в первом случае корабли второй линии вступали в промежутки первой линии и, таким образом, образовывали один общий фронт.
Постепенно вырабатывалась и система передачи приказаний; как и в сухопутных войсках, сигнал к атаке подавался большей частью красным флагом. Одновременно с подъемом этого флага на корабле главнокомандующего, все находившиеся на этом корабле трубачи начинали трубить в трубы; одновременно гребцы издавали боевой клич или иногда затягивали боевой гимн.
При атаке каждый корабль намечал себе противника, которого и старался захватить; позднее старались в первую очередь обломать неприятелю весла; таким образом, обычным видом боя была общая схватка (melee). При прорыве неприятельской линии противники, если не переходили сразу же к абордажному бою, обстреливали друг друга, а затем корабли пытались атаковать друг друга с кормы. Для лучшего нанесения удара часто увеличивали расстояние посредством таранения. Преимущества тактики «волчьей стаи», когда несколько легких быстроходных судов одновременно атакуют неповоротливый «дредноут», стали очевидны уже к концу III a. до н. э. Распространение зажигательных снарядов давали легким судам дополнительные преимущества. Тактику одиночного боя приходилось применять при морской полицейской службе.
Получившие пробоины и давшие течь корабли далеко не всегда шли ко дну; балласта, инвентаря, снаряжения, вооружения и припасов на борту было немного, поэтому корабли большей частью оставались на воде. После сражения поврежденные корабли обыкновенно брались на буксир и отводились домой.
Транспортные суда, нагруженные по большей части водой и провиантом, ходили, в основном, под парусами; гребцов на них было мало, так что военным кораблям часто приходилось брать их на буксир.
В то время, как в западной части Средиземного моря римляне вели войну с Карфагеном, на востоке шли постоянные войны между потомками военачальников Александра Великого, из которых каждый выкроил себе из громадных владений великого завоевателя особое царство, не имевшее большей частью даже определенных границ. Войны эти порождали всевозможные беспорядки, что повело к усилению морского разбоя, так как пиратство практиковалось в древние времена всеми мореходными народами, и только впоследствии было подавлено организованными флотами морских держав. Центром морского разбоя сделались Киликия, находившаяся между Сирией и Малой Азией, на границе двух царств.
Широкому развитию морского разбоя способствовало то обстоятельство, что две главные морские державы того времени Карфаген и Коринф были в одном и том же 146 г. до н. э. разрушены римлянами; множество людей, согнанных со своих мест, среди них и люди благородного происхождения, опытные и искусные в морском деле и в морской войне, занялись морским разбоем. В Киликии образовалось хорошо организованное пиратское государство, которое содержало большую армию и флот, и постепенно приобретало все большую силу.
Государство, разрушившее упомянутые выше морские державы и покорившее все прилегающие к Средиземному морю земли, унаследовало от этих держав только господство на суше, но не на море. Морское дело было заброшено, что дало морским разбойникам возможность действовать с почти безграничной свободой; они не только захватывали купеческие суда, но грабили побережье и острова, облагали города контрибуциями, захватывали в плен уважаемых граждан, за которых затем требовали выкуп. Римлянам пришлось войти с ними в непосредственное соприкосновение при покорении Малой Азии во времена Суллы; в это же самое время распался большой флот Митридата Понтийского, причем, многие офицеры и матросы этого флота поступили на службу к пиратам.
В каком положении находился в то время римский флот можно судить по тому, что в 87-76 гг. до н. э. Сулла послал одного из своих самых энергичных офицеров, Лукулла, на восток, чтобы собрать флот; Лукулл объехал все страны, на пути в Египет едва не попал в руки пиратов, и только в гаванях Сирии, Кипра и на Родосе ему удалось собрать довольно сильную эскадру, с которой он и принял участие в войне.
Морские разбойники продолжали действовать все с большей дерзостью и грабили даже берега Сицилии и Италии: они, например, подошли к Сиракузам, укрепились около бухты и оттуда стали делать набеги вглубь острова. Города, которые не хотели сдаваться, или платить контрибуцию, они брали штурмом, с острова Липары они брали постоянную дань в качестве выкупа, обеспечивавшего этот остров от разграбления. Подвоз припасов в Рим (житницами Рима были Сицилия, Сардиния и Африка) был настолько затруднен вследствие грабежей, что в городе цены страшно поднялись и ему стал угрожать голод. Пираты дошли до самой Остии и уничтожили стоявший в гавани, снаряжавшийся против них римский военный флот.
Это переполнило чашу терпения. Дело шло не только об оскорблении, нанесенном Риму; римская чернь, к тому времени уже ставшая почти всемогущей, вследствие воздорожания хлеба на себе самой почувствовали влияние морского разбоя, и тогда пришлось приступить к решительным мерам.
Флот и армия уже неоднократно посылались римлянами для уничтожения морских разбойников, но сколько-нибудь заметного успеха достигнуто не было. Только проконсул Сервилий, человек энергичный, в течение трех лет (с 78 по76 гг.) вел против них упорную и кровопролитную войну и впервые добился некоторых существенных результатов; он разбил их на море, взял штурмом целый ряд принадлежавших им гаваней, городов и крепостей в Ликии, Памфилии, Киликии и Исаврии, уничтожил множество их кораблей, за что был награжден триумфом и прозвищем «Исаврийского». Однако разбои искоренены не были, так как постоянной морской полиции по-прежнему не существовало.
Вследствие этого уже в следующем году против пиратов была выслана новая экспедиция, причем начальнику ее, Марку Антонию (отец Марка Антония), были даны такие полномочия, какие до тех пор не давались ни одному римлянину: «власть над всеми морскими берегами, состоящими под римским владычеством»; по этим полномочиям можно лучше всего судить о том значении, какое приобрели морские разбойники. Однако Марк Антоний думал больше о своем обогащении, чем о выполнении порученного ему дела: он в течение пяти лет вел войну, но никаких результатов не достиг и даже сам потерпел поражение на море от критян, с которыми и заключил мир.
Это был момент наибольшего развития сил морских разбойников. В 70 г. до н. э. у них было более 1000 прекрасно построенных и вооруженных кораблей, под властью их находилось около 400 городов, причем, главной гаванью их был Корацезиум, находившийся на границе Киликии и Памфилии, а в горах Тавра, тянувшихся позади этого города, у них было множество укрепленных горных замков.
Перерыв в доставке провианта создал в Риме настолько серьезное положение, что в 67 году народный трибун Габиний, несмотря на энергичное противодействие сената, провел в народном собрании закон, носивший его имя (
Такая власть противоречила всем традициям, и облечение ею одного лица можно рассматривать как переход к монархии; республика, в которой мог пройти такой закон, должна была считаться подготовленной к единовластию. Конец Римской республики был, в известном смысле, вызван морской войной.
Деятельность Помпея
Лицо, которому предполагалось дать такие полномочия, названо не было, но это не мог быть никто иной, как Гней Помпей, звезда которого в то время находилась в полном блеске и поднималась все выше; он и был назначен сенатом на эту должность и блестяще оправдал павший на него выбор.
Война против морских разбойников не представляет интереса в тактическом отношении, зато в стратегическом смысле она имеет существенное значение. План Помпея заключался в том, чтобы в корне уничтожить разбой на всем Средиземном море, а не только бороться с ним, как это до тех пор делалось, в его основном гнезде – на южном берегу Малой Азии и на Крите. Достичь этого, сосредоточив все свои силы на одном месте было невозможно, так как власть неприятеля не ограничивалась одним или несколькими пунктами, а распространялась на все Средиземное море.
Поражение неприятеля в каком-нибудь одном пункте имело бы значение только на короткое время и только для одного этого пункта, так как разбойники быстро рассеялись бы в разные стороны и снова принялись бы за свое дело в другом месте или вернулись бы на старое, как только победитель оттуда удалился. Поэтому Помпею пришлось отказаться от общепринятого в стратегии основного правила «держать
