Ощутив, как вспотели ладони, она обтерла их об бедра.

Сабин руководил воинами, указывая куда вставлять камни. Некоторые из ее пояснений он понял неправильно, но это не озаботило ее. С этим они справятся. Однако насчет камней, что должны открыть ее камеру, он все понял верно, и когда напоминающий панка, а не воина, мужчина с синими волосами и пирсингом, вознамерился взять один из «ее» камней, сильные, загорелые пальца Сабина обвили его запястье.

Их глаза встретились, и Сабин покачал головой.

— Мой, — сказал он.

Панк ухмыльнулся.

— Ненавистно то, что пред взором нашим, не так ли?

Сабин нахмурился.

Гвен удивленно сморгнула. Сабину был ненавистен ее вид?

Одна за другой женщины получали свободу, некоторые плакали, иные же намеревались поскорее выбраться из помещения. Мужчины не позволили им далеко уйти, поймав, но удерживая очень осторожно, даже если те неистово сопротивлялись. Это весьма удивило Гвен. К тому же самый красивый из воинов — тот, с разноцветными волосами — поочередно подошел к каждой из женщин, мягко нашептывая «усни, милая».

Как ни странно, они подчинились, обмякая в надежных руках воинов.

Сабин склонился и взял камень, на котором был нарисован сгорающий заживо человек — камень Гвен. Выпрямившись, он подбросил его, поймал с легкостью.

— Не убегай. Договорились? Я устал и не хочу гоняться за тобой, но придется, если ты вынудишь меня. И я боюсь случайно поранить тебя.

«Мы оба этого боимся», — подумала девушка.

— Не… выпускай ее, — прошипел Крис.

Как давно он пришел в сознание?

Он поднял голову и сплюнул. Синяки уже расцвели вокруг его глаз.

— Опасна. Смертельно.

— Камео, — только и проговорил Сабин.

Женщина-воин поняла его и подошла к смертному, схватила его за ворот рубашки, поднимая на ноги. Свободная рука с зажатым в ней кинжалом оказалась у его горла. Будучи слишком слаб или же испуган, он не сопротивлялся.

Гвен надеялась, что это страх удерживал его. Надеялась на это всеми фибрами своей сущности. Она даже уставилась на кончик кинжала, желая, чтобы он оказался в глотке этого гада, пронзая кожу и кости и даря тому незабываемую агонию.

«Да», — зачарованно подумала она. — «Да, да, да. Сделай это. Пожалуйста, сделай это. Порежь его, заставь страдать»

— Что мне с ним сделать? — спросила у Сабина Камео.

— Держи его там. Живым.

Плечи Гвен разочарованно поникли. Но с разочарованием пришло ошеломляющее понимание. Она контролировала свои эмоции, но все же ее внутренний зверь едва не вырвался на свободу. Все эти мысли о боли и страдании не принадлежали ей. Просто не могли принадлежать ей.

Опасна, как сказал Крис. Смертельно. Он был прав. Ты должна держать себя в руках.

— Однако, можешь слегка помучить его, — добавил Сабин, сузив глаза, взирая на Гвен.

Был ли он… зол? На нее? Но почему? Что такого она сделала?

— Не освобождайте девчонку, — повторил Крис. Дрожь сотрясла все его тело. Он взбрыкнул, но Камео была сильнее, чем казалось со стороны, и мигом приструнила его. — Пожалуйста, не делайте этого.

— Возможно, стоит оставить рыженькую в камере, — сказала хрупкая женщина-воин. — По крайней мере, пока. На всякий случай.

Сабин поднял камень, остановившись у камеры Гвен, чтобы поместить его в углубление.

— Он Ловец. Лжец. Думаю, он причинил ей вред и боится, что она сможет рассказать нам об этом.

Гвен моргнула, изумленно и благоговейно уставившись на него. Он был зол не на нее, а на Криса — ловца? — за то, что тот мог сделать. И он сказал правду. Он не причинит ей вреда. Хочет освободить ее. Обезопасить от тюремщиков.

— Так и было? — спросил у нее Сабин. — Он обидел тебя?

Униженно краснея, она кивнула. Он эмоционально уничтожил ее.

Сабин провел языком по зубам.

— Он заплатит за это. Слово даю.

Смущение медленно отступило. Ее мать, которая отреклась от нее почти два года назад, предпочла бы видеть ее мертвой, а не слабой, но этот мужчина — этот незнакомец — желал отомстить за нее.

Крис нервно сглотнул.

— Послушайте меня. Пожалуйста. Знаю, я ваш враг, и не буду лгать и притворяться, что вы не мои враги. Мы — враги, и я ненавижу вас всей душой. Но если вы отпустите ее, она перебьет всех нас. Клянусь.

— Ты попытаешься убить нас, рыжая малышка? — спросил у нее Сабин, еще более нежно, чем раньше.

Привыкнув здесь слышать «сука» и «шлюха» в свой адрес, Гвен почувствовала, как сладкое влечение мелькнуло в ее сознании с мощью ароматного летнего ветерка. За несколько проведенных вместе минут этот мужчина сумел подарить ей все то, о чем она мечтала с момента, как попала в плен. Он стал рыцарем на белом коне, вознамерившимся уничтожить дракона. Несомненно, когда-то она полагала, что этим рыцарем будет Тайсон или даже отец, которого она никогда не знала, но все же — мечты сбываются не каждый день.

— Рыжая?

Гвен отвлеклась от раздумий. Что там он спрашивал? Ах, да. Не попытается ли она убить его и его друзей. Она облизнула губы и отрицательно покачала головой. Если ее зверь возьмет верх, она не просто попытается. Она сделает это.

«Я держу себя в руках. Почти что. С ними все будет в порядке».

— Так я и думал.

Легким движением руки Сабин поместил камень на положенное место. Сердце колотилось в ее груди, едва ли не проламывая ребра. Стекло постепенно поднималось… поднималось… скоро… скоро. И затем меж ними с Сабином остался только воздух. Аромат лимона и мяты усилился. Холод, к которому она уже привыкла, отступил пред волной жара, что окутала ее подобно одеялу.

Девушка медленно улыбнулась. Свобода. Она на самом деле была свободна.

Сабин втянул в легкие воздух.

— Боги всемилостивые. Ты невероятна.

Она поймала себя на том, что делает шаг вперед, тянется к нему, отчаянно желая контакта, в котором ей было отказано в течение стольких месяцев. Единственное прикосновение, вот и все, в чем она нуждалась. А затем она уйдет, отправится домой. Наконец-то.

Домой.

— Сука, — закричал Крис, борясь с хваткой Камео. — Держись от меня подальше. Прочь. Она — монстр!

Ее ноги замерли по собственному разумению, а взгляд порхнул к жалкому человечишке, ответственному за все беды и страдания, что выпали на ее долю за прошедший год. Не говоря уже о том, что он творил с ее подругами по заточению. Ее ногти удлинились до обоюдоострых лезвий. Тонкие, словно из капрона, крылья раскрылись за ее спиной, прорываясь сквозь хлопок и неистово трепеща. Кровь истончилась в венах, растекаясь по всем клеточкам тела, быстро, очень быстро. Зрение переключилось на инфракрасный спектр: цвета исчезли, оставляя видимыми лишь тепловые очертания тел.

«Только Крис, только Крис, пожалуйста, боги, только Крис».

Мысленно повторяя это, она очень надеялась, что напев прорвется сквозь жажду крови мстительного