- Теперь мы поедим и поговорим.
Он встал за стойку и стал накладывать на тарелку омлет и бекон.
Я смотрела на него, не обращая внимания на урчание в животе.
- Мы уже разговаривали. Тебе не стоило меня вот так связывать.
- Еще как стоило, — он многозначительно посмотрел на мои связанные руки. — Можешь называть меня дураком, мне все равно, но теперь ты не сожжешь меня заживо.
Я почувствовала себя лучше и самодовольно улыбнулась:
- Боишься меня, Ром?
Он фыркнул:
- Скорее я опасаюсь твоей неспособности контролировать себя.
Счет один (или двенадцать миллионов) — ноль в пользу Рома, хотя кто считал? Я сразу же потеряла чувство превосходства и опустила плечи. Он был прав. Если мои пальцы загорелись без всякой причины, а именно так я и думала, то на что еще я способна? Черт бы побрал эти мои способности.
В ту же минуту, как эта мысль появилась в моей голове, я удивленно моргнула. Способности. У меня. Неужели мне суждено привыкнуть к такому сочетанию?
- Ты вполне можешь причинить вред, как себе, так и мне, — заметил Ром. Он поставил тарелку между нами, взял ложкой немного омлета и поднес к моему рту.
- Открывай рот.
- Вот еще! Умф!
Как только я открыла рот, он сунул туда ложку с омлетом. Придурок. Ублюд… О, как вкусно. Как вкусно. Я еще никогда не пробовала ничего более вкусного. Я закрыла глаза, наслаждаясь изумительным лакомством. Как раз то, что нужно. Убийца, нейтрализатор и шеф-повар в одном лице. Странное сочетание.
Я кашлянула, привлекая его внимание. Он смотрел на еду, а не на меня, так что я не видела выражение его глаз. Как будто если бы он смотрел на меня, то я смогла бы понять, о чем он думает.
- У меня есть предложение для тебя, — нервно произнес он.
Я сглотнула и открыла рот. Если омлет отравлен, то я согласна умереть. Он изумленно посмотрел на меня.
- Я хочу еще кусочек, — сказала я. — Какое предложение?
Ложка, полная омлета, снова оказалась у меня во рту. Мне даже понравилось, что меня кормят с ложечки, хотя меня немного смущало то, что я испытываю от этого удовольствие. Еще больше меня смущало то, что меня кормит именно этот мужчина. Я хмуро посмотрела на него, но скорее просто из принципа.
- Я помогу тебе, а ты, в свою очередь поможешь мне.
Я получила еще одну ложку омлета.
- Как ты мне поможешь? Избавишь меня от мучений? Или избавишь мир от зла в моем лице?
Его голубые глаза запылали от гнева, но потом снова потемнели.
- Ты когда-нибудь перестанешь меня этим попрекать? Я не убил тебя, и не собираюсь этого делать.
- Ты пришел ко мне со шприцем.
- Но я его не использовал.
- Нет, использовал. Я помню укол в руку.
Он закатил глаза.
- Я вколол тебе успокоительное, чтобы ты заснула. Ты металась и извивалась, а мне нужно было забрать тебя оттуда.
- Но ты же всё равно воспользовался шприцем. Пытался нейтрализовать меня.
- Ты никого никогда не прощаешь? — спросил он, запихивая кусочек бекона мне в рот. — Мужчина совершил одну маленькую оплошность, и ты потом будешь целую вечность об этом вспоминать?
Я едва не подавилась солоноватым куском мяса. Как только я снова смогла дышать, я выдохнула:
- Одна маленькая оплошность? Ты сказал «одна маленькая оплошность»? Я не ослышалась?
- Да, — ответил он бесстрастно, безо всяких эмоций в голосе. Мне не нравится, когда он так говорит. Я нахмурилась, когда он положил очередной кусочек омлета мне в рот, и стала жевать.
Почему я не могла понять, что у него на уме? У него в голове как будто работал выключатель. Если он хотел, чтобы я знала, о чем он думает, то он показывал мне свои чувства. Если нет, то я не видела ровным счетом ничего.
- Мне сложно поверить в то, что ты считаешь мое убийство небольшой оплошностью. Небольшая оплошность — это: первое — не опустить крышку унитаза, второе — бросить носки на пол; третье — оставить вмятину на моей машине и не признаваться в этом.
В конце своей обличительной речи я уже почти рычала от негодования.
- Пить хочешь? — просил Ром.
Я в замешательстве моргнула, на мгновение потеряв дар речи.
- И это всё, что ты можешь ответить? Ты спрашиваешь, не хочу ли я пить?
- Думаю, что твой ответ «да», — он поднялся и прошел к шкафчикам темно- оливкового цвета, которые прекрасно гармонировали со старинной, покрытой зелеными полосами барной стойкой. По крайней мере, эта комната была не такой белоснежной, как спальня, здесь стены были оклеены зелеными в крапинку обоями.
С видом человека, хорошо знакомого с обстановкой, он достал из шкафчика стакан.
- Это твоя квартира? — спросила я.
- Вряд ли.
- Тогда кому она принадлежит? А владелец знает, что ты преступник и держишь меня тут против моей воли?
- В настоящее время, это наше убежище, — он помолчал, насмешливо глядя на меня. — Я здесь чувствую себя уютно и тепло. Знаешь, я сейчас подумал, что это вроде как наш тайный медовый месяц.
Ага, медовый месяц из фильма ужасов.
- Ты убил кого-то, чтобы завладеть этой квартиркой? — предположила я.
Он улыбнулся.
- Ты всегда обо всех думаешь самое плохое или это только мне так повезло?
Он достал из холодильника пакет апельсинового сока и стал наливать его в стакан. В кухне раздавалось только тихое бульканье жидкости, льющейся в стакан.
Я бы могла сказать то, что и так было очевидным: «Я думаю плохо лишь о тех людях, которые желают меня нейтрализовать». Вместо этого, я спросила:
Вы читаете Играя с огнем
