Но мы еще увидимся; вы, вероятно, знаете, что премьер-министр должен прибыть сюда сегодня вместе с несколькими коллегами, — включая, надеюсь, и вас, — чтобы обсудить вопрос о правительственном кризисе. (Берет Алису под руку и поворачивается к дверям.) Вы меня извините?
Боэнерджес (любезно). Пожалуйста, пожалуйста.
Король и принцесса уходят, по-видимому, очень довольные.
(Семпронию и Памфилию.) Нет, что ни говори, а король неглуп. Особенно если умеешь к нему подойти.
Памфилий. Разумеется, тут все зависит от подхода.
Боэнерджес. И девушка ничего, не слишком избалована. Мне приятно было в этом убедиться. Она как будто и не знает о том, что она принцесса.
Семпроний. Было бы странно, если б она вздумала держаться заносчиво с таким человеком, как вы.
Боэнерджес. Как? Разве она не всегда такая?
Семпроний. Еще бы! Далеко не каждый встречает у нее такой прием. Надеюсь, вы удовлетворены результатами своего посещения?
Боэнерджес. Что ж, я как будто сумел показать Магнусу, что к чему. Вы не находите?
Семпроний. Он, во всяком случае, остался доволен. Вы умеете обходиться с людьми, господин министр.
Боэнерджес. Пожалуй, что так. Пожалуй, что так.
Входят шеренгой пятеро министров, сверкая шитьем парадных мундиров. Посредине идет Протей — премьер-министр; по левую его руку — министр финансов Плиний, миролюбивый и добродушный, и министр иностранных дел Никобар, ехидный и придирчивый; по правую руку — министр колоний Красс, немолодой и опасливый, и министр внутренних дел Бальб, грубый и бесцеремонный.
Бальб. Мать честная! Поглядите-ка на Билла! (Боэнерджесу.) Беги скорей домой, старик, да оденься поприличнее.
Никобар. Вы, видно, забыли, где вы находитесь.
Красс. Вы, видно, забыли, кто вы такой.
Плиний (щупая его косоворотку). Где вы это купили, Билл?
Боэнерджес (ощерившись на них, как затравленный медведь). Если уж на то пошло, так это вы все, видно, забыли, кто вы такие!
Протей (примирительно). Не обращайте на них внимания, Билл; им просто досадно, что они сами до этого не додумались. Ну, как вы тут сошлись с королем?
Боэнерджес. Так, что лучше некуда, Джо. Короля вы предоставьте мне. У меня к нему правильный подход. Если б я на три месяца раньше вошел в кабинет, не было бы никакого кризиса.
Никобар. Надо думать, он у вас все выпытал?
Боэнерджес. Что это значит — выпытал? Что тут, полицейский участок?
Плиний. В этом дворце умеют не только выпытывать, но и пытать, голубчик. (Памфилию.) А хозяйка тоже помогала?
Памфилий. Нет, но заходила принцесса Алиса. Министр торговли произвел на нее большое впечатление.
Все оглушительно хохочут.
Боэнерджес. Что вы тут, черт побери, нашли смешного?
Протей. Не обращайте на них внимания, Билл. Они просто рады подразнить новичка. Ну, друзья, повеселились, и хватит; займемся делом. (Берет кресло, в котором сидел король.)
Семпроний и Памфилий поспешно встают и уходят, захватив с собой часть своих бумаг. Плиний усаживается в кресло Боэнерджеса, Бальб занимает место Семпрония, Боэнерджес — место Памфилия, а Никобар и Красс берут кресла, стоящие у стены, и придвигают их к письменным столам, один слева, другой справа от премьер-министра.
Итак, для начала я хочу задать вам вопрос: отдаете ли вы себе отчет в том, что, хотя на последних выборах мы разбили в пух и прах прочие партии и уже три года находимся у власти, все это время страной управляет король?
Никобар. Я этого не считаю. Мы...
Протей (нетерпеливо). Ах, ну тогда, ради бога, или подавайте в отставку и не мешайте людям, которые умеют взглянуть фактам в лицо, или садитесь на мое место и руководите нашей партией вместо меня.
Никобар. Вся ваша беда в том, что вы никак не можете уразуметь один факт: что быть премьер-министром еще не значит быть господом богом. Король делает только то, что мы ему советуем. Как он может управлять страной, если вся власть у нас, а у него никакой власти нет?
Боэнерджес. Не говорите глупостей, Ник. Теория каучукового штемпеля ничего не стоит. Где это видано, чтобы можно было подойти к королю или министру, взять его со стола и приложить к бумаге, как прикладывают предмет из дерева, металла и резины? Король — живой человек; и вы тоже, со всеми вашими премудрыми советами.
Плиний. Хо-хо, Билл! Вам, я вижу, кто-то основательно вправил мозги.
Боэнерджес. Почему это? Разве я всегда не говорил то же самое?
Протей (окончательно теряя терпение). Да перестаньте же вы наконец пререкаться! Что мы скажем королю, когда он придет? Если вы будете держаться дружно и говорить одно и то же — или, еще лучше: говорить буду я один — ему придется уступить. Но помните, он хитер, как бес. У него найдется, чем подковырнуть каждого из вас. Если вы начнете ссориться, и браниться, и кричать все зараз, — а ему только того и надо, — дело кончится, как всегда, тем, что он поставит на своем, потому что один умный человек, который знает, чего хочет, легко перешибет десятерых дураков, которые не знают, чего хотят.
Плиний. Возьмите себя в руки, премьер-министр. У вас нервы сдают.
Протей. Тут и с ума сойти недолго. Прошу извинить меня.
Плиний (желая переменить разговор). А где Манди?
Никобар. И Лиззи?
Протей. Опаздывают, как всегда. Ну, за дело, друзья, за дело, за дело!
Боэнерджес (громовым голосом). К порядку, к порядку!
Протей. Король восстанавливает против нас прессу. Король произносит речи. Дальше так идти не может. Вчера, на открытии нового здания Торговой палаты, он заявил, что право королевского вето — последняя защита народа против продажных законодателей.
Боэнерджес. И правильно, черт побери! Какая же у него еще есть защита? Демократия? Пфа! Знаем мы, чего стоит демократия. Сильная Личность — вот что нам требуется.
Никобар (с издевкой). Вроде вас, например.
Боэнерджес. Уж во всяком случае, если б у нас была республика и народ мог выбирать свободно, я имел бы больше шансов, чем вы. И позвольте вам сказать, что президент республики могущественнее короля, потому что народ знает: только Сильная Личность по-настоящему защитит его от гнета богачей.
Протей (в отчаянии откидывается на спинку кресла). Еще того не легче. Две лейбористские газеты вышли сегодня утром с передовицами в поддержку короля; а теперь оказывается, что новый член кабинета — королевский приспешник. Я подаю в отставку!
Все в смятении, исключая Никобара, всем своим видом показывающего, что его это нимало не трогает, и Боэнерджеса, который выпрямляется в кресле с каменной физиономией.
