и посмотрим, что из этого получится. Когда список будет готов, звоните.

В трубке послышался громкий стук. Создавалось впечатление, что лейтенант, прекратив разговор, с силой приложился трубкой об аппарат.

Деймон задумчиво посмотрел на диван и поднялся со стула.

– Я выйду на несколько минут, – сказал он Оливеру. – Я кое-что забыл вчера в баре и только сейчас об этом вспомнил.

Оказавшись на свежем воздухе, Деймон порадовался тому, что вынужденная прогулка позволила ему покинуть офис и избежать не только соблазна снова завалиться на диван, но и взглядов Оливера, которые тот бросал на босса, когда ему казалось, что босс этого не замечает.

Было всего лишь одиннадцать часов, но бар уже был основательно заполнен поклонниками утренних возлияний из окрестных домов. За стойкой суетился все тот же бармен, который обслуживал его прошлый раз. Когда Деймон спросил, не передавал ли ему кто-нибудь коробку, забытую им вчера на стойке, лицо бармена обрело каменное выражение и он крикнул своему коллеге, обслуживающему клиентов у другой стойки, рядом с входом:

– Эй, Эдди! Мы не находили вчера коробки? Джентльмен говорит, что забыл ее здесь. Когда это случилось, мистер?

– Что-то около четырех-пяти часов, – ответил Деймон.

– Эдди, он думает, что это было в четыре-пять часов.

– Я об этом ничего не слышал, – покачав головой, ответил второй бармен.

– Он ничего не слышал, – громко повторил первый, словно подозревал, что Деймон туговат на ухо. – Прошу прощения. А сегодня у вас нет желания чего-нибудь выпить?

– Идея выглядит весьма привлекательно, – сказал Деймон.

– Чего желаете, сэр?

После того как Деймон превратился в клиента, к бармену вернулась его профессиональная обходительность.

«Больше всего я желаю, – подумал Деймон, – сбежать из этого заведения, уехать из Нью-Йорка и обосноваться в далекой, чужой стране, где я не был бы знаком ни с одним из ее мертвецов. Я желаю валяться на берегу океана и слушать шепот волн, рассказывающих об их бесконечном путешествии».

– Виски с содовой, – произнес он.

Рядом с ним у стойки бара тихо расселись покойники. «Чего вы желаете, леди и джентльмены? Стаканчик «Джека Дэниелса», разбавленного водичкой из фонтанов Лурда? Антуанетта, как смотришь на то, чтобы опрокинуть фужер морской воды, слегка сдобренной запоздалым раскаянием? А ты, старый дружище Морис, фонтанировавший Шекспиром? Не желаешь ли пирога с элем? А вы. мистер Грей, наверное, не откажетесь от порции коньяка, облагороженного эликсиром забвения? Это поможет вам забыть вашего торгаша-сына. Остались лишь вы, миссис Ларч. Вы живы и еще скачете где-то в Гэри, штат Индиана. Но в то же время вы, нарушив запрет, слоняетесь во сне среди могил. Не хотите ли испить бокал нектара в честь того утра плотских утех в нью-йоркском отеле? Или вы, может быть, предпочтете шампанское, чтобы отметить день рождения?»

Деймон потряс головой, отгоняя тревожные видения. Необходимо вернуться в страну живых. К Маквейну с его охотничьим ножом; к Шейле, наливающей за утренним столом кофе; к Элейн, сделавшей подтяжку и выкрасившей волосы в пурпурный цвет; к новому приятелю Элейн; к миссис Долгер, стоящей у духовки, в которой жарятся пироги; к лейтенанту Шултеру, бродящему меж убиенных евреев. К тому, кто требует от Деймона как можно быстрее составить список мужчин и женщин из реального, осязаемого мира, тех мужчин и женщин, которые могли бы войти в этот бар с намерением пристрелить Деймона.

– Может быть, желаете еще одно виски, мистер Деймон?

«Весьма соблазнительное предложение, – подумал мистер Деймон. – Весьма. Особенно в это время дня, в этом месте и в сложившихся обстоятельствах».

– Еще скотч, пожалуйста.

Меньше недели назад он был умеренно счастливым существом с хорошим здоровьем, довольным как своим браком, так и уютом собственного дома. Его уважали собратья по профессии, а он сам беспечно шагал в любую погоду по улицам Нью-Йорка, обращаясь к полицейским только для того, чтобы спросить дорогу. Всего пять дней назад время и сознание того, что одно поколение сменяет другое, следуя вечному и неизменному ритму, смягчали его воспоминания о тех, кто ушел из жизни. И вот человек, которого он никогда не видел, опустил в щель автомата монету в десять центов, набрал номер, и все могилы разверзлись. В результате он, Роджер Деймон, начал средь бела дня беседовать с призраками; узнал, что женщина, которую в свое время любил, уже десять лет как покоится на дне моря; встретил друга, называвшего его когда-то братом (встреча напомнила об одном из самых трудных моментов его жизни), пожал ему в знак примирения руку и пригласил на ужин, который так и не состоялся, потому что буквально через несколько минут после рукопожатия друг упал мертвым между сменами блюд в фешенебельном ресторане.

«Мисс Отис сожалеет». Популярная песенка. Она не может прийти на чай. Осмелится ли он теперь вообще пожать кому-нибудь руку? Может быть, потребовать, чтобы все щели в уличных телефонах заделали, а десятицентовые монеты изъяли из обращения? А может, следует ходить по улицам с повязкой на глазах, чтобы не видеть во плоти людей, давно превратившихся в прах? Может ли он дать себе приказ установить на сновидения цензуру? Кто он такой? Обычный агент, содействующий изданию книг, пьес и рассказов – той безобидной беллетристики, прочитав которую, для того чтобы перестать оплакивать гибель персонажа, достаточно перевернуть страницу? Или он агент неизвестной силы, посыльный смерти, одного прикосновения которой – реального или воображаемого – хватило, чтобы превратиться в пророка или, скорее, в бессознательного хранителя знаний о смертях и трагедиях, как прошлых, так и предстоящих?

Он превратился в медиума, стал своего рода эхолотом, настроенным на психические волны, проникающие в самые потаенные сны и обнаруживающие такие признаки смертельного распада, как тени давно погибших кораблей, слышащие затихающее эхо, которое может быть всем чем угодно: криком китов, болтовней рыбьих стай, пением дельфинов или шепотом русалок. Язык этих тварей был ему неведом, но он твердо знал, что они произносят лишь одно слово: «Берегись».