— Какова же цель? — захотел узнать Раск.

— Цель, мистер Раск, — это принцип.

— Поговорите-ка вы с ним! — обратился Раск к Фитциммонсу.

— Так, теперь можете все подойти! — объявил офицер Краус.

Все столпились у письменного стола — лейтенант возвышался над ним на своем стуле.

Тарлоф рассказал, как все было, — дорожное происшествие, наглый удар по носу.

— Да, все верно, — подтвердил Пиджер. — В самом деле — произошло столкновение, а потом — небольшая потасовка. Но все — по ошибке. И этот человек не так уж пострадал — небольшая припухлость возле носа, больше ничего. — И актерским жестом указал на Тарлофа.

— С физической точки зрения, — Тарлоф сдернул с головы фуражку и гундосил, нос забила свернувшаяся кровь, — я сильно не пострадал. Но с психологической… — и пожал плечами, — мне нанесено серьезное увечье.

— Мистер Раск предлагает ему компенсацию в размере десяти долларов, — возвестил Пиджер. — К тому же приносит свои извинения. Ему жаль, что так произошло.

Лейтенант устало посмотрел на Раска.

— Вы в самом деле об этом сожалеете?

— Да, конечно, сожалею! — Раск поднял правую руку. — Могу поклясться на Библии, если нужно.

— Мистер Тарлоф, — обратился к пострадавшему лейтенант, — если вы хотите возбудить судебное дело против этого джентльмена, вам придется прежде предпринять кое-какие шаги. Нужны ваши письменные показания под присягой. У вас есть свидетели?

— Вот они. — С робкой улыбкой Тарлоф, глазами указал на чету Фитциммонс.

— Они должны будут постоянно присутствовать, — продолжал сонным голосом лейтенант.

— О Боже! — застонала Элен.

— Потом будет суд.

— О Боже! — еще громче возопила Элен.

— Вопрос заключается в следующем, мистер Тарлоф. — Лейтенант зевнул. — Готовы ли вы взять на себя все эти хлопоты?

— Факт налицо, — не уступал несчастный Тарлоф. — Он ударил меня по голове без малейшей провокации с моей стороны. Он виновен в совершении преступления против моей личности; нанес мне оскорбление; несправедливо обошелся со мной. Подобные проступки предусмотрены законодательством. Никому, ни одному человеку не позволено наносить побои другому человеку на городских улицах безнаказанно. За это полагается наказание на законном основании. — Тарлоф энергично размахивал руками, убеждая всех в своей правоте: чету Фитциммонс, лейтенанта, Пиджера. — Все дело в принципе — в человеческом достоинстве, в справедливости. От дурного поступка одного страдает другой. Очень важно, чтобы…

— Я человек легко возбудимый! — заорал Раск. — Ну, если тебе так хочется, — ударь меня по голове!

— Нет, это не выход, — отказался Тарлоф.

— Этот джентльмен, — лейтенант сонно растирал глаза, — выражает сожаление, предлагает вам компенсацию в размере десяти долларов; чтобы привлечь его к суду, потребуется длительная и утомительная процедура; в результате будет потрачена куча денег налогоплательщиков; к тому же вы причиняете массу беспокойств этим приличным людям, у которых есть множество своих дел. Какой в этом смысл, мистер Тарлоф?

Таксист медленно шаркал ногами по грязному полу, печально, с надеждой глядя на чету Фитциммонс. Муж уставился на жену, а она бросала на Тарлофа испепеляющие взгляды, нетерпеливо, все громче постукивая по полу каблучком. Фитциммонс снова перевел взор на Тарлофа — маленький человечек стоял в своем рваном пальтишке перед столом лейтенанта; седая шевелюра, усталое, перекошенное, ужасно распухшее лицо, умоляющие, глубоко запавшие глаза — и лишь печально пожал плечами.

Тарлоф весь ссутулился, устало покачивал головой, недоуменно пожимал плечами; теперь, казалось, он один стоял перед столом лейтенанта, покинутый всеми, раз и навсегда, — один на своей твердой скале принципа.

— О'кей, — выдавил он.

— Вот, держи! — Раск жестом фокусника извлек из кармана десятидолларовую купюру.

Тарлоф оттолкнул его руку.

— Убирайся отсюда прочь! — грубо выпалил он, не поднимая глаз…

В такси, по дороге к дому Адели Лоури, все молчали. Тарлоф, открыв дверцу, глядел прямо перед собой, покуда его пассажиры вылезали из машины. Элен поскорее направилась к двери дома и позвонила. Фитциммонс протянул Тарлофу плату за проезд. Тот покачал головой.

— Нет, не нужно. Вы были так добры ко мне… Забудем об этом.

Фитциммонс нерешительно засунул деньги обратно в карман.

— Клод! — раздался крик Элен. — Дверь заперта-а!

В это мгновение, как ему показалось, он ненавидел свою жену, — даже не повернулся на ее крик. Протянул руку Тарлофу, тот устало ее тряхнул.

— Мне ужасно жаль… Я хотел бы…

Тарлоф пожал плечами.

— Ничего, все в порядке. Я все понимаю.

Его лицо, при тусклом свете лампочки в машине, — изможденное, старое, хранящее глубоко въевшиеся следы усталости от езженых-переезженых вдоль и поперек нью-йоркских улиц, — казалось кладезем скорби.

— Нет времени, — засмеялся он, пожав плечами. — Нет времени на отстаивание принципа. Сейчас у нас нет ни для чего времени… — И переключил скорость.

Такси медленно отъехало, тарахтя разлаженным двигателем.

— Кло-од! — снова крикнула Элен.

— Ах, заткнулась бы ты, дрянь! — ругнулся про себя Фитциммонс.

Повернулся и быстро зашагал к дому Адели Лоури.

Все стояли в мокрых плащах, с которых еще скатывались капли дождя, оставляя влажные следы на коврике, перед легкой перегородкой, разделяющей офис на две части. За перегородкой девушка у коммутатора все время повторяла:

— Офис мистера Ван Митера. Мистера Ван Митера пока нет. Должен прийти в три. Мистер Ван Митер не набирает в данный момент актеров. — И поглядывала время от времени на вымокших лауреатов, не выражая ни удивления, ни любопытства.

— Уже десять минут четвертого. — Мисс Титтл потирала нос носовым платком, прикладывала его к глазам: она все еще плакала и сморкалась — ей пришлось проделать пешком весь путь от Центрального вокзала сюда по такому холоду. — Пришел бы он поскорее! Мне еще нужно вернуться в Стэмфорд. Я уезжаю в шесть.

— Вы играете там, в Стэмфорде? — вежливо осведомился Шварц.

— Нет, — отвечала мисс Титтл, — работаю там в библиотеке. Мне надо уехать в шесть.

— Понятно, — кивнул Шварц, улыбнувшись ей, переминаясь с ноги на ногу и все тяжелее опираясь на свою палку.

— Какая красивая трость! — похвалил Мидкиф.

— Заплатил за нее девяносто пять центов, — пояснил Шварц. — У меня ревматизм.

— Ах вон оно что! — сочувственно произнес Мидкиф и понимающе кивнул.

Дауд, небрежно прислонившийся к перегородке, тоже кивнул. Мисс Титтл чуть подвинулась на маленькой скамейке у стены, приглашая Шварца сесть рядом.