Вы сегодня уже обедали?
– Нет.
Дуайер отчаянно возился на камбузе с рыбиной, принесенной им сегодня утром, но по звукам, доносившимся оттуда, Томас был уверен, что дело пока не сдвинулось с мертвой точки.
– Я сейчас приготовлю вам обед, – предложила она. – Немедленно. Если он вам понравится, то вы меня берете, и тогда я возвращаюсь на «Вегу», забираю свои вещички и сегодня же поднимаюсь на борт «Клотильды».
Войдя на камбуз, девушка внимательно огляделась. Одобрительно кивнула. Открыла холодильник, шкафы, выдвинула все ящики, чтобы ознакомиться с тем, что где лежит. Бросив взгляд на рыбину, сказала, что Дуайер понятия не имеет, какую рыбу нужно покупать, но делать нечего – когда будет готов обед, она их позовет. Пусть кто-нибудь из них сходит в город, купит свежего хлеба и две головки выдержанного сыра «Камамбер».
Они ели на корме, за рубкой, а не в маленькой столовой в передней части салона, которой они пользовались только тогда, когда на борту были клиенты. Кейт накрыла на стол, и вдруг все стало выглядеть иначе, не так, как получалось у Дуайера. Вытащив две бутылки вина из ведерка со льдом, она их быстро откупорила и поставила ведерко на стул рядом.
Кейт приготовила тушеную рыбу с картошкой, чесноком, луком, помидорами, а сверху добавила кубиками нарезанный бекон. Они сели за стол, когда было еще светло, солнце только заходило на безоблачном зеленовато-синем небе. Все трое мужчин помылись, побрились, сменили одежду и теперь сидели на палубе, потягивая из стаканчиков анисовку, вдыхая ароматные запахи, долетавшие до них со стороны камбуза. В гавани царила полная тишина, лишь раздавались всплески небольших волн, разбивавшихся о корму стоявших на якоре яхт.
Кейт принесла большую супницу с тушеной рыбой. Хлеб лежал рядом с масленкой и большой миской салата. Она положила каждому его порцию в тарелку и неторопливо села сама, не показывая никаких признаков волнения. Томас, как капитан, разлил вино. Отправив в рот первую ложку, он задумчиво стал пережевывать рыбу.
– Пинки, – сказал он, – какой же ты мне друг? Ты явно вступил в заговор, чтобы превратить меня в жирного толстяка. Кейт, ты принята!
Она подняла голову и улыбнулась. Они подняли стаканы и выпили за нового члена экипажа.
Теперь у кофе был настоящий вкус кофе.
После обеда, когда Кейт начала мыть посуду, все трое сидели молча, курили принесенные Пинки сигары и наблюдали за тем, как поднимается луна над розовато-лиловыми вершинами Приморских Альп.
– Кролик, – вспомнил вдруг прозвище Дуайера Томас, откидываясь на спинку стула и вытягивая с наслаждением ноги, – это все, о чем мы с тобой мечтали.
Дуайер не стал возражать.
Позже Томас с Кейт и Пинки отправились к стоянке «Веги». Было поздно, на судне царила темнота, горело всего несколько огней. Томас остался ждать на почтительном расстоянии, а Кейт поднялась на борт за своими вещами. Томас не хотел вступать в спор с капитаном, если тот не спал, из-за того, что у него умыкнули пару рабочих рук, поставив в известность всего за пять минут до случившегося.
Через четверть часа появилась Кейт. Она бесшумно, осторожно спускалась по трапу с саквояжем в руке. Они возвращались вдвоем, шли мимо крепостной стены, мимо лодок, привязанных одна к другой, шли к тому месту, где стояла на причале «Клотильда». Кейт остановилась, с серьезным видом рассматривая бело- голубую яхту, поскрипывающую на двух канатах на волнах, крепко пришвартованную к пирсу.
– Никогда не забуду этот вечер, – сказала она, сбросив с себя босоножки. Держа их в руке, она босиком поднялась по трапу на борт.
Их ждал Дуайер. Он поставил дополнительную койку в каюте Томаса и постелил свежие простыни на койке в своей бывшей каюте. Из-за перебитого носа Томас храпел по ночам, но ничего не поделаешь – придется привыкать. По крайней мере, пока.
Через неделю Дуайер вернулся в свою каюту, потому что Кейт перешла в каюту Томаса. По ее словам, его храп ей совсем не мешал.
Гудхарты – старая супружеская чета – приезжали на Лазурный берег каждый год в июне, останавливались в «Отель де Кап». Он был владельцем хлопкоперерабатывающих фабрик в Северной Каролине, но уже передал свое дело сыну. Высокий, прямой, медленно передвигающийся грузный мужчина с седой шевелюрой, он был похож на полковника в отставке. Миссис Гудхарт была моложе его, с мягкими седыми волосами, еще довольно стройной фигурой, позволяющей ей ходить в брюках. Гудхарты год назад зафрахтовали «Клотильду», и им так понравилось путешествовать на ней, что они в самом начале зимы списались с Томасом и зафрахтовали яхту на такой же срок.
Оба они были самыми нетребовательными клиентами. Каждое утро, ровно в десять, Томас бросал якорь как можно ближе к берегу напротив отеля, и Гудхартов на яхту доставлял быстроходный катер. Они привозили с собой целые корзины с провизией, приготовленной в ресторане отеля, коробки с бутылками вина, завернутыми в белоснежные салфетки. Им обоим было уже за шестьдесят, и когда море штормило и их поездка на катере была связана с определенным риском, то в таких случаях шофер доставлял их на «Клотильду», стоящую на причале в Антибской бухте, на машине. Иногда вместе с ними приезжали и другие супружеские пары, такие же пожилые, как и они, или же Томас забирал их знакомых в Каннах. Обычно они выходили в открытое море между Леренскими островами, расположенными в четырехстах тысячах ярдов от побережья, и там бросали якорь на целый день. Между островами всегда было очень спокойно, не дул ветер, глубина всего двенадцать футов, и вода такая прозрачная, что с борта было отчетливо видно, как колышутся на дне водоросли. Гудхарты надевали купальные костюмы, загорали, лежа на надувных матрацах, читали или дремали и время от времени ныряли, плавали в море.
Мистер Гудхарт и его жена говорили, что чувствуют себя безопасно, если рядом с ними плавали Томас или Дуайер. Миссис Гудхарт, крепкая женщина с полными плечами и молодыми, стройными ногами, превосходно плавала, но ее муж постоянно настаивал, чтобы Томас или кто-нибудь другой был рядом, и таким образом они могли спокойно наслаждаться чистой, прохладной водой и плавать, когда им вздумается.
Иногда, если у них были гости, Томас стелил на корме одеяло и они играли несколько робберов в бридж. И миссис Гудхарт, и мистер Гудхарт всегда говорили спокойно, никогда не повышая голоса, и всегда были чрезвычайно вежливы, как друг с другом, так и со всеми окружающими.
В час тридцать дня Томас смешивал им коктейль, неизменно это была «Кровавая Мэри». После этого Дуайер устанавливал на палубе навес, и супружеская пара обедала в тени всем тем, что привозила с собой в корзинах из отеля. На столе красовались холодные лангусты, холодный ростбиф, рыбный салат или зубатка под соусом из зелени, дыня, ветчина, сыр, фрукты. Они всегда привозили с собой так много провизии, что после них, даже когда они бывали на судне с друзьями, оставалось очень много еды для команды и не только на обед, но хватало еще и на ужин. К обеду у каждого из них была бутылка вина.
Томаса всегда беспокоила только одна проблема – вкусный, умело сваренный, крепкий кофе, но с появлением Кейт проблема была решена.
В первый день плавания Кейт вышла из камбуза с кофейником в руках, в белых шортах и белой рубашке, обтягивающей пышную грудь, с надписью «Клотильда». Том представил ее своим гостям, а мистер Гудхарт только одобрительно покачал головой и сказал: «Капитан, ваша яхта с каждым годом становится все лучше».
После ланча для мистера и миссис Гудхарт наступало время послеобеденной сиесты. Часто Том слышал звуки, говорившие, что они занимаются там любовью. Гудхарты были женаты уже более тридцати пяти лет, и Том, узнав об этом, искренне удивился, что они еще могут получать от секса удовольствие.
Пожилая супружеская чета Гудхартов перевернула все представления Томаса о браке.
Около четырех часов дня Гудхарты появлялись вновь на палубе, как всегда серьезные, очень
