— Не говорите так, вы поправитесь! Мы будем вместе стараться вас вытащить.
— Мои подруги в это не верят.
— Даже ругать их и то неохота. Наверно, невелика заслуга в вас влюбиться, вы такой красивый.
— Мужская красота — вещь бесполезная. Привлекательность мужчины не в том, чтобы самому быть красивым, а в том, чтобы убедить женщину, что она красива с ним рядом.
— Это вы только так говорите.
— Никчемная штука, поверьте. Безупречная внешность только мешает, иногда вообще все портит.
— Да уж ладно!
— Ну вот смотрите: вы меня считаете эдаким красавцем, и что дальше, что это у вас вызывает, доверие или страх?
— Желание!
— Спасибо. Теперь давайте по-честному: доверяете или нет?
— Не очень.
— Вот видите! Опасение номер один: считается, что красивый мужчина не может быть искренним. Номер два: красивый мужчина вызывает ревность. Вокруг меня всегда были только ревнивые женщины.
— И что, зря ревновали?
— На первых порах — точно зря. Потом — не зря. Они начинали меня подозревать раньше, чем я давал повод, и я чувствовал себя обязанным оправдать их ожидания.
Тут оба рассмеялись, будто старые приятели.
— Я объясню вам, Стефани, почему никогда не стоит ревновать. Если у вас с человеком близкие отношения, они не могут повториться с кем-то еще. Вот скажите, как вам кажется, мог бы я вести этот разговор с другой женщиной?
— Нет.
— Тогда согласитесь, Стефани, что в отношениях со мной у вас нет соперниц.
Она улыбнулась, наклонилась к его губам и прошептала:
— Есть.
Он вздрогнул:
— Кто?
— Смерть. Она может однажды отобрать у меня то неповторимое, что происходит между нами.
— То есть вы злитесь на смерть?
— Так вот же я и стала медсестрой. Почему, вы думаете, я так стараюсь за вами ухаживать? Я помогу вам поправиться.
И они замерли на некоторое время, молча, рядышком, охваченные одним и тем же чувством. Потом Стефани быстро поцеловала его и вышла.
В понедельник утром в раздевалке ее ждал уже не букет, а сам Рафаэль.
С отчаянностью, какая бывает у стеснительных людей, он неловким движением сунул ей в руки охапку роз:
— Здравствуйте, меня зовут Рафаэль.
— Я знаю.
— Это я… для вас… уже давно… и теперь… Вы, наверное, догадались.
— Да, я догадалась.
Они сели на кушетку, рядом с больничной раковиной.
Санитар пробормотал, словно в бреду:
— Ты такая красивая.
При этих словах Стефани осознала, что это уже не в мире слепых, это сказал зрячий юноша, который смотрел на нее во все глаза.
— Рафаэль, я не свободна.
Лицо парня исказилось от боли.
— Не может быть, — пробормотал он.
— Да, я не свободна.
— Выходишь замуж?
Ошарашенная таким конкретным вопросом, Стефани еле слышно ответила:
— Может быть. Не знаю. Я… я его люблю. Это как болезнь.
Стефани чуть не призналась, что речь идет об их пациенте, но в последний момент из осторожности перевела разговор на себя, чтобы санитар ни о чем не догадался. Она повторила:
— Ну да, я им как будто заболела. И не знаю, когда вылечусь и вылечусь ли вообще.
Он задумался, заглянул ей в глаза:
— Стефани, конечно, я понимаю, я не единственный, кто за тобой ухаживает, само собой, у меня полно соперников, вообще полно мужчин, которые хотят разделить с тобой жизнь. Но все-таки этими цветами я хотел спросить тебя, есть ли у меня шанс, ну хоть самый маленький?
Тут Стефани вспомнила о невеселых прогнозах врачей, о той тревоге, которая охватывала ее каждое утро, когда она входила в палату к еле живому Карлу… В горле запершило, и она разрыдалась.
Озадаченный Рафаэль ерзал на кушетке, бормотал: «Стефани, Стефани…» — не зная, что предпринять, чтобы остановить этот поток слез. Он неуклюже обхватил ее рукой за плечи, надеясь, что она захочет прислониться к нему. И пока она рыдала, он улыбался: он впервые почувствовал ее запах и словно захмелел. Тем временем Стефани, уткнувшись в его грудь, обнаружила, что у парня невероятно нежная кожа, к тому же от других санитаров несло куревом, а от Рафаэля исходил пьянящий ореховый аромат. Смутившись, она отстранилась. Чтобы привести мысли в порядок, она подумала об операциях, которые планирует профессор Бельфор, представила себе, как она будет помогать Карлу встать, сделать первые шаги… Она встряхнула головой и взглянула своему поклоннику в глаза:
— Забудь меня.
— Я тебе совсем не нравлюсь?
— У нас ничего не получится, Рафаэль, слышишь? Ничего.
Перешагнув порог 221-й, она расстегнула верхние пуговицы халата, взглянула на Карла и заметила, что он побледнел и выглядит изможденным. Как и прежде, он ни на что не жаловался. Она быстрым движением сунула руку под простыню, чтобы сменить ему судно, и едва узнала его бедра и колени, настолько они исхудали. Только бы профессор Бельфор поскорей приступил к своим решающим операциям…
— Кстати, Стефани, вы давно не рассказывали мне о Ральфе…
— С ним покончено.
— Ну и хорошо, все равно он кретин. И кто ваш новый друг?
Стефани хотелось заорать: «Да вы же, идиот, я люблю только вас, никто мне не нужен, кроме вас», но она чувствовала, что это не вяжется с их отношениями, что он считает ее независимой, счастливой, обворожительной. И она ответила:
— Рафаэль.
— Повезло же этому Рафаэлю! Он хоть понимает это?
Стефани вспомнила недавнюю сцену и подтвердила:
— Да, понимает.
Карл выслушал эту новость и сделал свои выводы:
— Очень хорошо. Тогда пообещайте мне одну вещь, Стефани… Вы ведь мне не откажете?
— Нет.
— Наклонитесь поближе, эту просьбу я могу только прошептать вам на ухо, а заодно еще раз вдохну ваш аромат.
Стефани склонилась к обметанным губам Карла и внимательно выслушала его шепот. Едва он закончил, она воскликнула:
— Нет! Я не хочу! И не говорите мне об этом!
