к судну, стоявшему у пристани. К «Сунгачу» подбежал становой пристав.

– Прикажите всем подняться наверх! – потребовал он.

Некрасов был знаком с приставом. Он отдал ему честь и ответил:

– Пожалуйста, прошу, однако, прислать санитаров и взять с борта тяжело больного!

– Что за больной? – подозрительно спросил пристав.

– Один из экипажа...

– А что с ним?

– Я не уверен, но... боюсь оставить его на судне...

– Сейчас мы им займемся. Есть у вас пассажиры на борту?

– Нет. Эй, Милютин, давай всех наверх!

Экипаж «Сунгача» стал собираться у левого борта судна, рядом с бухтой троса. Там было скрыто оружие. Один из кочегаров держал в руке тяжелый железный ключ, у второго за поясом торчал длинный нож. Становой пристав, сопровождаемый городовыми, шпиками в гражданском и несколькими солдатами, очутился на палубе.

– Я не вижу больного, – резко сказал он, меряя взглядом молчаливых членов экипажа. – Где он?

– В надстройке, на барже, – ответил Некрасов,

– Почему там? – подозрительно спрашивал пристав.

Некрасов наклонился к нему.

– Вы, ваше высокоблагородие, сначала на него посмотрите, тогда все поймете...

– Обыскать буксир. Если кто-нибудь не вышел на палубу, заковать в кандалы, – приказал пристав городовым. И добавил: – Шесть человек со мной!

Некрасов перелез через борт буксира на баржу. Пристав, окруженный вооруженными солдатами, последовал за ним. Некрасов отворил дверь надстройки.

– Почему здесь темно? – буркнул один из городовых, подозрительно глядя на капитана.

– Больного раздражает свет, – ответил Некрасов. – Я сейчас приоткрою окно.

Он поднял жердь, всадил ее в надстройку и немного отодвинул мешок, закрывавший окошко. Пристав вошел в надстройку. За ним последовал солдат с винтовкой в руках. Они остановились, увидев человека, лежавшего на койке. Его грудь тяжело вздымалась от прерывистого дыхания. Наружной стороной ладони он закрывал глаза. Пристав наклонился над ним. Руки и заросшее бородой лицо больного были покрыты красными пятнами и черными струпьями. Полицейский быстро отпрянул.

– Что с ним? – спросил он, изменившимся голосом.

– Похоже на оспу, – полушепотом сказал Некрасов. – А впрочем, черт его знает, может быть, это проказа. Я в этом деле смыслю мало. Держу его здесь, чтобы не заразить остальных ребят... Прикажите, ваше высокоблагородие, взять его в больницу...

Начальник спешно вышел на воздух.

– Вы что, хотите распространить заразу в городе? – возмущенно сказал он. – Вон из порта! Что везете и куда?

– Полушубки в Камень-Рыболов.

– Выходи оттуда! – приказал пристав солдату, который чуть не разбил голову о притолоку низкой двери, выбегая из надстройки.

Только теперь Некрасов незаметно вынул руку из-за пазухи. Он насупил брови и сказал:

– Этого человека надо отправить в больницу. Я не могу остаться без экипажа!

– По приказанию его превосходительства губернатора вы обязаны немедленно уйти из порта!

– Я не могу идти ночью, – возразил Некрасов.

– Бросьте якорь где-нибудь на середине реки, подальше от города. А ну-ка, – обратился он к солдатам, – обыскать груз на баржах! Да тщательно ищите!

Пристав вернулся на буксир вместе с командиром взвода солдат. Некрасов закурил трубку и исподлобья смотрел на солдат, рывшихся среди тюков на баржах. Никто из них не подходил к помещению, где лежал больной. Через несколько минут городовые и солдаты оставили буксир, который сейчас же отчалил.

«Сунгач» медленно удалялся от пристани. Некрасов стоял на палубе до тех пор, пока последние строения Благовещенска не скрылись во мраке ночи. Только тогда он подошел к надстройке на барже.

– Иван, ступай на вахту, но сперва умойся, – крикнул он с порога.

– Слушаюсь, капитан... «Струпья» поотпадали сами, потому что хлеб высох...

Капитан расхохотался и зажег свечу. Открыл люк в полу.

– Конец тревоги! Прошу всех наверх, к ужину! – крикнул он.

– Ну, я начинаю верить, что нам удастся выбраться из ловушки, – сказал боцман, с трудом протискиваясь через небольшой люк в полу. – Великолепная идея с этой оспой.

– Тем лучше... для них и для нас, – ответил Некрасов. – Можете положить оружие. Думаю, что ночь пройдет спокойно...