– Для спасения Збышека я пойду на все...

– В таком случае, помните!..

Оркестр закончил вальс. Томек уже давно наблюдал за штабс-капитаном Голосовым. Тот стоял в сторонке, у стены. Злым взглядом он следил за танцующей Наташей. Ловко маневрируя среди танцующих пар, Томек приблизился к нему. Стал кружиться в паре с Наташей, которая даже не заметила, как они столкнулись со штабс-капитаном. Захваченный врасплох Голосов машинально оттолкнул девушку, когда она, потеряв на момент равновесие, оперлась на него. Томек поддержал Наташу. Заслонив ее собой, он воскликнул:

– Вы грубо толкнули женщину! Это подлость!

Штабс-капитан побледнел. Некоторое время он стоял ошеломленный; однако, прежде чем он сумел что-нибудь ответить, Томек добавил:

– Так поступает только трус и подлец!

Штабс-капитан покраснел до ушей. Замахнулся правой рукой и дал Томеку пощечину. Томек отшатнулся, потом подошел к офицеру, но не ударил его.

– Вы мне заплатите за это оскорбление! – зловеще сказал он. Гости, находившиеся вблизи, заметили неприятное происшествие. Они окружили противников. Среди них был и Смуга.

– В чем дело, Томек? – спросил он по-русски, окидывая взглядом своего друга и девушку, которую тот опять держал под руку.

– Что здесь происходит? – раздался бас боцмана, который вырос словно из-под земли.

Томек нарочно не спешил с объяснениями, потому что заметил сотника Тухольского, пытавшегося пробиться к ним через толпу. Сотник был в погонах подъесаула. Значит за «разгром» банды хунхузов он уже успел получить повышение.

– Этот офицер сначала грубо оттолкнул даму, танцевавшую со мной, а потом нанес мне оскорбление, – сказал Томек, когда Тухольский подошел к ним. – Я требую удовлетворения!

– Вот скотина! Напился пьяным, надо его свести в участок, чтобы там протрезвел, – просипел штабс- капитан Голосов.

– Вы ведете себя, как во время следствия! – воскликнула Наташа. – К счастью, этот господин не арестант!

Смуга повернулся к штабс-капитану, смерил его презрительным взглядом и громко сказал:

– Попридержите-ка свой язык, господин штабс-капитан, чтобы мне не пришлось укоротить его вам, даже не вызывая на дуэль.

– Разрешите, я поговорю с этим... – сказал боцман, протягивая лапу к штабс-капитану.

– Извините меня, но это мое личное дело, ведь оскорблен я, – вмешался Томек.

– Одну минуту, господа, не станем мешать гостям. Разрешите пригласить вас в отдельную комнату, – предложил Тухольский. – Пожалуйста, следуйте за мной.

Три друга в обществе Голосова оставили бальный зал вслед за Тухольским.

– Ты с ума сошел! Что ты наделал? – шепнул Смуга Томеку.

– Потом расскажу... Нам грозит большая опасность... Я нарочно его вызвал... – тоже шепотом ответил Томек.

Все вошли в кабинет. Тухольский сухо сказал:

– Господин штабс-капитан Голосов, эти господа оказали нашим военным властям огромную услугу. Его превосходительство генерал-губернатор интересуется ими. Вы обязаны дать им удовлетворение!

Голосов бросил на Тухольского злобный взгляд. Тухольский был офицером для специальных поручений и любимцем губернатора. Его мнение могло повлиять на дальнейшую карьеру, поэтому Голосов удержался от проклятий и, подавляя бешенство, буркнул:

– У меня вовсе не было плохих намерений, он сам пристал... Чего вы от меня хотите?

В этот момент в кабинет быстрым шагом вошел Нашкин:

– Господи, какая неприятность приключилась с вами в моем доме! – воскликнул он. – Извинитесь, штабс-капитан, перед нашим дорогим гостем, потому что иначе он бог знает что подумает о нас!

– Да скорее, а то у меня чертовски чешутся руки, – добавил боцман, подходя к жандарму.

Но Смуга заступил ему дорогу, не спуская внимательного взгляда с Томека. Голосов дрожал от возмущения, но чувствовал все свое бессилие. Если против него выступают любимец губернатора и сибирский воротила, то противиться им совершенно невозможно.

Томек боялся, что боцман или Смуга могут помешать ему в его намерении, поэтому он подошел к Нашкину и твердо заявил:

– Мне очень неприятно, что это... случилось в вашем доме, но среди людей чести за пощечину нельзя заплатить простым извинением. Я требую удовлетворения с оружием в руках.

– Что ж, вы правы, но я прошу принять во внимание, что дуэли у нас запрещены, – обеспокоился Нашкин. – Что вы скажете, господин подъесаул?

Тухольский, к которому были обращены эти слова Нашкина, зло посмотрел на штабс-капитана. Многие военные, в том числе казаки, недолюбливали жандармов.

– Запрещение запрещением, а честь – честью, в особенности честь офицера! – ответил Тухольский. – Дуэль можно устроить при условии сохранения ее в тайне.

– А что будет, если во время поединка этот господин встретится с более крупной неприятностью? – не