– Хорошо… Запишите мои телефоны…

Введя данные фээсбэшника в свою электронную записную книжку, Дарофеев попрощался с Изотовым и отключил зуммер телефона. Предстояла работа.

Усевшись за письменным столом, Игорь Сергеевич поставил перед собой пишущую машинку 'Olivetti', вставил в нее чистый лист бумаги. Пономарь в недавнем прошлом научился печатать 'в слепую' и теперь, всякий раз, когда во время медитации требовалось чего-то записать, набивал разборчивый машинописный текст, не утруждая себя расшифровкой собственных каракулей.

Рядом с пишущей машинкой целитель положил три отобранные им фотографии. На каждой из них был изображен общий вид убийства. Два от Изотова и один от Репнева. Определив для себя порядок, в котором он будет работать со снимками, Дарофеев начал медитацию.

Через четверть часа все было готово. Адреса и имена преступников выстроились в шесть аккуратных строчек.

И лишь вернувшись в обычное состояние сознания, Игорь Сергеевич вспомнил, что не выяснил одной важной детали: зачем эти люди совершили свои преступления. Решив, что это можно выяснить и позже, целитель набрал номер Изотова.

После похорон Сергея Серафимовича Дубова и его жены, Совет учредителей и директорат банка 'Аркада' собрался на внеочередное совещание. Первая его часть была траурной, а на обсуждение запланировано три вопроса: назначение нового заместителя управляющего, усиление мер охраны сотрудников и некое, пока что не раскрывавшееся предложение, от начальника службы безопасности.

Вел совещание Председатель Совета учредителей Виктор Афанасьевич Дробышев. Его срочно вызвали с переговоров, которые он проводил в Торонто и вид у господина Дробышева был явно не выспавшийся. Встав, он кашлянул, призывая к тишине и начал:

– We grieve over the death of… – Траурным голосом проговорил Виктор Афанасьевич и понял, по недоуменным лицам собравшихся, что вещает что-то не то. Еще раз кашлянув, он пробормотал:

– Извините… – И повторил свою первую фразу по-русски, – Мы все глубоко скорбим о безвременной кончине Сергея Серафимовича Дубова. Прошу почтить его память вставанием и минутой молчания.

Все поднялись с кресел и склонили головы. Минута молчания длилась секунд пятнадцать, после чего Дробышев произнес:

– Прошу садиться.

После того, как утих шум, производимый креслами и усаживающимися в них, Виктор Афанасьевич взял отпечатанный лист с некрологом и, нагнав на себя скорбный вид, что было очень легко сделать, учитывая то, что ему не удалось поспать в самолете, с выражением зачитал подготовленный референтом текст. Закончив перечислением подписей под некрологом, Дробышев оторвался от бумажки и, в порыве внезапного альтруизма, сказал:

– Хочу внести предложение. От Совета учредителей и управления банка назначить родителям покойного пожизненную пенсию в размере…

Когда Виктор Афанасьевич начал говорить эту фразу, его секретарь побледнел и, резко вскочив, подбежал к Председателю Совета учредителей и прошептал ему на ухо:

– Его родители уже умерли!..

Нимало не смутившись, Дробышев закончил:

– В размере пятисот долларов в месяц. Родителям, или иным ближайшим родственникам…

Предложение прошло единогласно. На этом траурная часть завершилась и началась деловая. По первому вопросу повестки выступал сам Виктор Афанасьевич.

– Я предлагаю, – И Дробышев взял небольшую паузу, которой хватило, чтобы он внимательно взглянул на каждого из присутствующих, – На должность заместителя управляющего Илью Львовича Семерикова, директора нашего филиала в городе Хумске.

Мнения разделились, но большинством голосов это предложение прошло.

Следующим выступал начальник службы безопасности Павел Петрович Остряков. Он потребовал дополнительного финансирования и расширения штата секьюрити и личных телохранителей. Напуганные гибелью Дубова, учредители согласились.

– А сейчас, – Продолжил удовлетворенный Остряков, – Я хочу внести еще одно предложение. Как вам известно, ФСБ и МВД ведут розыск убийцы, но пока безуспешно. У нас же достаточно сил, чтобы провести самостоятельное расследование и, обнаружив преступника, передать его в правоохранительные органы…

На самом деле, Павел Петрович темнил. Он хорошо знал Сергея Серафимовича, они были добрыми друзьями и теперь, после смерти Дубова, Остряков хотел отомстить убийце. Кроме всего прочего, начальник службы безопасности знал, к кому обратиться, чтобы с высокой степенью вероятности идентифицировать преступника, без лишних, для себя, хлопот.

После недолгих дебатов предложение прошло.

Павел Петрович с самого начала понимал, что раз уж такие мощные структуры, как ФСБ и МВД не могут найти убийц, из этого могут следовать два вывода. Первый: не хотят. И второй – это им действительно не по зубам.

В прессу каким-то образом просочились сведения о том, что эта волна уничтожения второго эшелона власти происходит разными людьми. Ни разу не случалось так, чтобы на местах преступлений находили одни и те же отпечатки пальцев, которые киллеры оставляли в избытке. С одной стороны это говорило о том, что работают не профессионалы, а с другой – о мощности организации, убирающей своих противников. Но почему именно эти люди попали в число жертв, не мог сказать никто. Делались предположения, что все убитые являлись членами какой-то тайной организации, но конкретных доказательств этому не было.

Сам Остряков считал, что на самом деле эти убийства подготовлены российскими спецслужбами.