большей части и было. Городские, незнакомые с крестьянским бытом и заботами, они вызывали у колхозников лишь усмешку и, несмотря на то, что работа осужденным доставалась самая тяжелая, их за глаза называли дармоедами.

Кроме этого, зекам и платили по самым нижним расценкам, примерно раза в два меньше, чем колхозным разнорабочим. На ларь уголовникам падало, по гуманному советскому законодательству, половина заработанного. А из нее шли еще разнообразные вычеты, за хавчик, за спецодежду, робы и сапоги, которые, при неквалифицированной работе, изнашивались катастрофически быстро.

Но и на эту остающуюся мизерную сумму бесконвойники умудрялись жить припеваючи.

Гораздо больше повезло Мотылькову и Кулину. Им, как профессиональным водителям, доверили колхозные «ГАЗы», и несмотря на то, что эти машины дольше чинились их шоферами, нежели ездили, Куль и Мотыль вызывали всеобщую зависть. Ведь им не приходилось, как прочим, дни напролет копать канавы или убирать за свиньями.

Автобус проехал по центральной улице села и плавно затормозил около здания колхозного правления. Серый, который должен был сдать зеков с рук на руки, все еще дремал. Бесконвойники, дабы урвать хотя бы несколько секунд безделья, разом стихли, но именно это внезапно наступившее молчание и пробудило прапорщика. Он поднял свесившуюся на грудь голову, посмотрел на дорогу. Обнаружив, что та не исчезает, как должно было бы быть, под колесами автобуса, повернулся к водителю. Несколько мгновений ушло на то, чтобы сообразить, что нельзя вести транспортное средство не держась за руль.

– Чо, приехали? – недовольно осведомился Серый.

Взрыв утробного зековского хохота окончательно пробудил прапора.

– Кова хера не разбудили?

– Да уж сам…

– Отворяй! – Приказал Сергиенко водителю. – А вы у меня тут!.. – и он показал зекам кулак. Этот жест должен был призвать смеющихся осужденных к порядку, но результат оказался прямо противоположным. Бесконвойники захохотали с новой силой. Махнув рукой, прапорщик вышел из автобуса и, покачиваясь, скрылся в дверях правления.

Обратно он появился буквально через минуту, сопровождаемый зоотехником колхоза Леонидом Степановичем Покрышкиным, которого и колхозники, и зеки за глаза прозвали Главная Скотина. Ему, на общественных началах, поручили бесконвойников, и теперь Главная Скотина беззастенчиво использовал осужденных, затыкая ими все дыры.

Серый встал у входа в автобус и, достав планшетку, начал зачитывать фамилии прибывших. Зеки выходили по одному, выстраиваясь вдоль автобусного бока, и немедленно извлекали курево. Когда вышел последний, Покрышкин расписался в получении рабсилы. Пройдясь вдоль ряда смолящих бесконвойников, Леонид Степанович извлек руки из карманов чистенькой телогрейки и ехидно произнес:

– Так, господа преступники…

Это фамильярное обращение Главная Скотина подцепил у прапоров и теперь регулярно им пользовался. Пожалуй, даже слишком регулярно.

– Сегодня, господа преступники, вам повезло… – Покрышкин сделал паузу, но зеки равнодушно молчали, насыщая кровь низкосортным никотином.

– …будете ремонтировать дорогу. – закончил Леонид Степанович.

Прилива энтузиазма это предложение не вызвало. Бесконвойники знали, что за этими словами скрывается обыкновенное забрасывание щебнем неровностей транспортных артерий «Хумского партизана». Причем «неровности» эти чаще всего выглядели как полуметровой глубины ямы, заполненные жидкой грязью.

– Лопаты получите на месте. Предупреждаю: черенки друг о друга и прочие предметы не ломать. Это же касается и самих лопат. В случае поломки инвентаря – его стоимость будет вычтена из зарплаты…

На это зеки недовольно загудели.

– Ничего, ничего, господа преступники, аккуратнее будете работать. – Главная Скотина гнусьненько ухмыльнулся. – Задача у вас простая – бери больше – кидай дальше. Это ясно?

– Ясно, ясно… – забурчали бесконвойники.

– А обед? – раздался вопрос из строя.

– В часа два привезут… А теперь сигареты забычковать, и в автобус! – Приказал Покрышкин. – Кулин и Мотыльков, за мной.

Следуя за Главной Скотиной, Николай увидел, как из Правления выползло живое олицетворение названия этого колхоза – дед Пахомыч. В задачу этого реликта входила охрана зеков. Но, по мнению всех, без исключения бесконвойников, Пахомыч не мог сохранить в целости даже собственную берданку. Оружие, доверенное деду, было лишено и затвора, и патронов, и служило исключительно для декоративных функций и для отчетности перед возможными проверяющими.

Матерясь под нос, что Пахомыч делал не переставая ни на секунду, даже во время сна, престарелый сторож взобрался по ступенькам автобуса. Дверца с всхлипом встала на место, и зеки поехали на место трудового подвига.

Начальник учреждения АП 14/3 подполковник Зверев Авдей Поликарпович редко когда появлялся в зоне раньше полудня. Однако, сегодня он оказался разбужен около восьми утра. Настырный звонок телефона после двадцать пятого сигнала вытащил-таки подполковника из постели, заставил искать шлепанцы и шаркать в коридор.

Сорвав черную трубку Зверев с ходу обложил звонящего, высказав сомнения в его принадлежности к человеческому роду, и лишь выплеснув часть эмоций, поднес динамик к уху:

– Ну, блин!..

– Это я, Авдей. – Голос принадлежал полковнику Васину. Он был единственным в лагере, кто имел