В 1229 г. смоленский князь Мстислав Давидович прислал в Ригу к епископу Альбрехту своих «лучшего попа» Еремея и «умного мужа» Пантелея. Из Риги Еремей и Пантелей отправились на «Гочный берег», т. е. на остров Готланд, «тамо творить мир».

«Правда» подробно регламентирует права и обязанности немецких купцов в Смоленске, правила функционирования там Немецкого двора. Так, к примеру, предусматривалось разрешение ссор немецких и смоленских купцов: «А кто ударит по лицу или за волосы иметь, или батогом шибет – платити без четверти гривны серебром». Указывалось, как решать споры о «правильности гирь». В частности, эталоны гирь должны были храниться в русской церкви и в церкви на Немецком дворе.

Крайне сложным был вопрос оплаты услуг смолян на волоках, особенно на волоке из Каспли в Днепр. «Правдой» устанавливалась круговая порука местных жителей в случае утраты немецких товаров на волоке.

В «Правде» указывалось, что германские и русские купцы на всем пути от Риги до восточных границ Смоленского княжества подлежат суду только смоленского князя, а князья полоцкий и витебский таким правом не пользуются.

1230 г. принес неслыханные бедствия Смоленской земле. В начале года случилось землетрясение, а потом – страшный мор (эпидемия) и голод. Замечу, что на Руси всегда различали эпидемии и неурожай, а термин «голодомор» был введен в конце ХХ в. агентами ЦРУ и русскоязычной «творческой интеллигенцией».

Мор и голод длились два года по всей Руси. Согласно летописи, в Смоленске за это время погибли 23,9 тысячи человек. Видимо, от мора умер и смоленский князь Мстислав Давидович. К этому времени старейшим в роду Ростиславичей был Владимир Рюрикович, но он с 1219 г. сидел на киевском столе и по крайней мере до 1235 г. не принимал никакого участия в смоленских делах. Поэтому по праву старшинства смоленский стол должен был перейти к Святославу Мстиславичу. Однако по неизвестным причинам смоляне не пожелали его принять. Голубовский предполагает, что смоляне считали его полоцким князем, а с Полоцком у Смоленска отношения были враждебные.

В итоге в 1232 г. Святослав Мстиславич с помощью полоцкого войска «взял Смоленск на щит» и перебил несколько сот противившихся ему горожан. На полоцкий стол Святослав посадил одного из своих братьев (Всеволода, Ростислава или Андрея). Однако уже в 1239 г. в Полоцке сидит князь Брячислав из витебской ветви Всеславичей.

Где-то в начале XIII в. Смоленское княжество утеряло земли в среднем течении Москвы-реки. Конкретных сведений об этом в летописях нет, но по косвенным данным район среднего течения реки Москвы первоначально был захвачен черниговским князем, а через несколько лет вошел в состав Владимирского княжества. По другой версии, его сразу захватили владимирские князья.

Собственно, на этом и заканчивается домонгольский период истории Смоленского княжества.

В завершение стоит сказать несколько слов о городе Смоленске и церковных делах княжества.

К середине XIII в. укрепления Смоленска состояли из непосредственно городских укреплений, укрепленного посада и монастырей. Валы с деревянной стеной, окружавшие город, располагались от верховьев Пятницкого оврага на западе и вдоль современной улицы Ленина до оврага Крутой боярак (современного Зеленого ручья) на востоке.

На востоке южный вал, дойдя до верховьев оврага Крутой боярак, поворачивает на север, и дальше восточная часть городских укреплений шла по верху левого склона оврага (почти по линии современной улицы Фурманова) и выходила на Костеровскую башню, где раньше стояли Старые Крылошевские ворота. Речка, впадающая в Днепр перед этими воротами и образованная слиянием Зеленого и Георгиевского ручьев, в древности называлась Чуриловка (не путать с одноименной рекой в западной части города). Позднее ее стали называть Гуриловкой, а затем – Георгиевским ручьем. Название Чуриловка происходит от слова «чур» – черта, граница – и отражает формирование восточной границы города.

Кроме того, из росписей караулов приказной избы М.Б. Шеина следует, что «старый деревянный город» начинался от Крылошевского моста, построенного через Чуриловку (Гуриловку): «…от Крылошевского мосту по старой по деревянной стене».

Западная граница городских укреплений определяется также достаточно четко. Южный вал в районе здания областной администрации поворачивал к северу и выходил на Васильевскую гору (гора между улицами Ногина и Воровского) и по ней спускался к Пятницким воротам, но не доходил до них. На планах города 1743-го и 1754 гг. видны следы этого вала на Васильевской горе.

С запада эту часть городских укреплений защищал глубокий овраг с протекающей по нему речкой Рясной (с XVIII в. – Пятницкий ручей). Название Рясна речка получила от слова ряса – топкое, мокрое место, мочижина.

Северная граница городских укреплений проходила вдоль берега Днепра от Крылошевской башни до Пятницких ворот (по ул. Соболева – Студенческая), приблизительно в 20–25 м от каменной крепостной стены.

Вышеописанные укрепления очерчивали территорию, которую в разрядной книге в первой половине XVI в. называли «большой старый город». Неясным остается вопрос, были ли земляные валы у «старого города» с восточной и северной сторон. При упоминании в документах деревянных крепостных стен вдоль Днепра нигде нет никаких данных для ответа на этот вопрос.

Довольно подробное описание Смоленской крепости начала XVI в. оставил польский король Сигизмунд I Казимирович (1467–1548): крепость «мощна… благодаря самой реке, болотам, а также благодаря бойницам из дубовых брусьев, уложенным срубом в виде четырехугольников, набитых глиной изнутри и снаружи; окружена она рвом и столь высоким валом, что едва видны верхушки зданий, а самые укрепления не могут быть разбиты ни выстрелами из орудий, ни таранами, да и не подрыться под них, не разрушить или сжечь при помощи мин, огня или серы».

Как уже говорилось, Смоленск был богатым торговым городом, в XII–XIII вв. не уступавшим по числу жителей Парижу и Лондону. Многочисленные войны, происходившие на Смоленской земле, не оставили нам ни одной каменной гражданской постройки эпохи удельных князей. Тем не менее известно, что в домонгольский период в Смоленске построено не менее 26 каменных храмов. К сожалению, к настоящему времени сохранились только три храма, остальные разрушены в основном в период до XVIII в. После штурма города французами в 1812 г. в Смоленске остались целыми только три храма (Успенский собор, Покровская церковь, нижний придел храма и в честь преподобного Сергия в церкви Вознесенского монастыря). Шесть других сохранившихся к этому времени храмов были сожжены и разрушены.

О церковной и светской жизни древнего Смоленска некоторое представление дает житие Авраамия Смоленского.

Родился он в Смоленске в 1172 г. Родители его рано умерли, и мальчик поступил иноком под именем Авраамий в обитель Богоматери на Селище в шести верстах от города. Там, пребывая в «бдении и в алкании день и нощь», Авраамий ревностно предается книжным занятиям. Изучая произведения отцов церкви и жития святых, он составляет себе целую библиотеку, «списа ово своею рукою, ово многими писцы». Из отцов церкви Иоанн Златоуст и Ефрем Сирин были его любимыми авторами.

Авраамий вел аскетический образ жизни, не посещал никаких пиров и иных увеселений. Историк церкви Георгий Петрович Федотов писал о нем: «Более традиционен (по-русски) св. Авраамий в его отношении к храмовому благочестию, к литургической красоте и истовости службы (общий учитель – тот же святой Савва). Изгнанный из своего монастыря, он в городе украшает другой, Крестовоздвиженский, ставший его убежищем. То же и в последнем своем монастыре, в доме Пресвятой Богородицы: «И украси ю яко невесту красну… иконами и завесами и свещами». Он особенно строг и в храмовом благочинии: «Отиноудь запрещаше же в церкви не глаголати, паче же на литургии». По-видимому, совершенно особое и личное отношение было у святого к евхаристии…

Ученость святого Авраамия была связана с даром учительства, который сделался источником жестоких гонений на него и его «терпения», главного подвига его жизни. Монашеская келья Авраамия стала притягательным центром для Смоленска. Многие миряне приходили к нему из города ради «утешения из святых книг».

«Иереи и черноризцы» восстали против святого именно в связи с его книжным учением. После богословских диспутов с городским духовенством сам игумен, доселе покровительствовавший святому, запрещает ему: «Аз за тя отвечаю у Бога, ты же престани уча». Святой, принявший от него «много