прогнать князя Ярослава. Возмущенные горожане «убили приятеля княжеского Иванка, а другие приятели Ярославовы, и между ними тысяцкий Ратибор, скрылись к князю на Городище; новгородцы разграбили их домы, хоромы разнесли, а к князю послали грамоту с жалобою».[168]

Замечу, что все требования новгородцев носили исключительно экономический характер: князь незаконно отдал позволение ловить рыбу в Волхове «гогольным ловцам», а те, видимо, делились с князем; перечисляли незаконные поборы князя с новгородских бояр и купцов, а также притеснения заморский гостей.

В итоге Ярослав был вынужден с позором покинуть Новгород, а горожане послали в Переяславль- Залесский за правившим там князем Дмитрием Александровичем, вторым сыном Александра Невского. Дмитрий же не захотел усобицы или не имел достаточно сил. Во всяком случае, он отказался ехать в Новгород, заявив: «Не хочу взять стола перед дядею».

Тем временем Ярослав послал беглого новгородского тысяцкого Ратибора к хану Менгу Тимуру (Темир, племянник Берке) за помощью, и тот передал хану: «Новгородцы тебя не слушают. Мы просили у них дани для тебя, а они нас выгнали, других убили, домы наши разграбили и Ярослава обесчестили». Хан, выслушал, поверил и отправил войско в помощь Ярославу.

Страшная опасность нависла над Новгородом, да и над другими русскими землями, ведь татары грабили всех подряд, не разбирая правых и виноватых. Выручил Новгород самый младший (на 1270 г.) сын Ярослава Всеволодовича костромской князь Василий Квашня. Он не только мечтал о владимирском престоле, но и побаивался за свой удел от происков слишком властолюбивого братца Ярослава.

Василий послал новгородцам сказать: «Кланяюсь святой Софии и мужам новгородцам: слышал я, что Ярослав идет на Новгород со всею своею силою, Димитрий с переяславцами и Глеб с смолянами. Жаль мне своей отчины». Но Василий не ограничился одними сожалениями, он сам поехал в Орду и сказал хану, что новгородцы правы, а Ярослав виноват, и хан велел посланному в помощь Ярославу татарскому войску вернуться с дороги.

А новгородцы между тем построили острог возле города, все свое имущество вывезли из крепости, а когда у Новгорода появились передовые отряды Ярослава, то все горожане от мала до велика вышли с оружием в руках. Узнав об этом, Ярослав остановился в Русе и послал в Новгород свои мирные предложения: «Обещаюсь впредь не делать ничего того, за что на меня сердитесь, все князья в том за меня поручатся». Новгородский боярин Лазарь Моисеевич ответил: «Князь! Ты вздумал зло на святую Софию, так ступай: а мы изомрем честно за святую Софию. У нас князя нет, но с нами Бог и Правда и святая София, а тебя не хотим».

Новгородцы могли себе позволить так разговаривать с Ярославом – татары к нему на подмогу не приходили, а к Новгороду собралась вся волость. Псковичи, ладожане, корела, ижора, вожане – все пришли к устью Шелони и стояли неделю на броде, а войско Ярослава – на другом берегу реки. Но до драки дело не дошло, поскольку явился новый посредник – митрополит Кирилл прислал грамоту, в которой писал: «Мне поручил Бог архиепископию в Русской земле, вам надобно слушаться Бога и меня: крови не проливайте, а Ярослав не сделает вам ничего дурного, я за то ручаюсь. Если же вы крест целовали не держать его, то я за это принимаю епитимью на себя и отвечаю перед Богом».

Грамота эта подействовала: Ярослав снова послал к новгородцам с поклоном, новгородцы помирились с ним и опять посадили у себя княжить. Зимой Ярослав уехал во Владимир, а оттуда – в Орду. В Новгороде своим наместником он оставил боярина Андрея Вратиславовича, а в Пскове – литовского князька Айгуста. Видимо, князь псковский Довмонт (Тимофей) на какое-то время допустил до власти этого Айгуста.

Возвращаясь из Орды зимой 1271/1272 гг., Ярослав умер в дороге. Его тело доставили в Тверь. «Епископ Семен, игумени, и попы, певше, над ним обычные песни, и положиша его на Тфери в церкви святого Козмы и Демьяна» (Троицкая летопись). А в другом летописном сообщении епископ прямо обозначен как «Симеон Тферский». Эта летописная запись доказывает, что к тому времени в Твери был свой епископ.

Говоря о правлении великого князя Владимирского Ярослава, стоит отметить небольшую, но любопытную деталь. В 1408 г. правящий в Твери князь Иван Михайлович в ходе конфликта с Москвой обращается к великому князю Московскому, утверждая, что его предок Ярослав Ярославич во время своего семилетнего великого княжения вырастил малолетнего сына Александра Невского Даниила и управлял его Московским уделом через своих служилых людей.

Современные историки спорят, когда Даниил Александрович, младший сын Александра Невского, получил в удел Московское княжество – то ли в 1263 г. в возрасте двух лет, то ли в 1277 г. в возрасте 16 лет. В любом случае 7 лет тверской князь Ярослав с помощью своих наместников непосредственно управлял Москвой.

После смерти Ярослава Ярославича владимирский престол занимал в полном соответствии с русским правом последний из оставшихся в живых Ярославичей 31-летний костромской князь Василий Квашня. А в Твери стал князем старший сын Ярослава Ярославича Святослав.

Вскоре в Новгород одновременно прибыли послы Василия Ярославича и его племянника, переяславского князя Дмитрия Александровича. Оба князя метили в князья новгородские. Вече выбрало Дмитрия. Дело в том, что все Ярославичи, включая Невского, ездили в Новгород не столько «оборонять землю Русскую» от злых шведов и немцев и не для объединения русских земель, а в основном «за бабками». Благодетель Василий запросил слишком много, и его послали.

Великий князь Василий обиделся на вольный Новгород, а главное, деньги ему были нужны позарез. И Василий позвал в союзники нового тверского князя Святослава Ярославича. Оба князя призвали к себе татарское войско. Во главе отряда, шедшего с Василием, стоял великий баскак Амраган. Кроме того, в костромском войске был зять Василия Ярославича татарин князь Айдар.

В Твери и Костроме были ограблены и брошены за решетку новгородские купцы. Войска Василия и Святослава, двигавшиеся порознь, вторглись в новгородские пределы. Василий взял Торжок. «Князь велики тферский Святослав Ярославич… иде с татары царевыми, и воеваша Новогородцкия власти: Волок, Бежичи, Вологду, и со многим полоном возвратишася во Тферь».[169]

Обратим внимание, Никоновская летопись подчеркивает: «татары царевы», то есть не отряды наемников, а регулярные войска золотоордынского хана.

«Смутишася новгородцы, – говорится далее в Никоновской летописи, – и бысть страх и трепет на них, глаголюще: «Отьвсюду намъ горе! Се князь велики володимерский, а се князь велики тферский, а се великий баскак царев [ханский. – А.Ш.] с татары и вся Низовская [Суздальская. – А.Ш.] земля на нас».

В августе 1273 г. князю Дмитрию Александровичу пришлось покинуть Новгород и отправиться в родной Переяславль, а Новгород согласился на все условия Василия Ярославича.

В том же 1275 г. Менгу Тимур вызвал Василия Ярославича в Орду. Хан заявил, что Русь платит слишком малую дань, на что Василий возразил, что она соответствует последней переписи. Тогда Менгу Тимур приказал провести третью перепись на Руси. Прошла она быстро и, видимо, без сопротивления русского населения. Василий возвратился из Орды в 1276 г., а в январе 1277 г., тридцати пяти лет от роду, он умер, не оставив наследников. Похоронили князя Василия в своем городе Костроме.

Теперь правом на Великое княжество Владимирское обладали сыновья Александра Невского. Старший сын Василий уже умер, и в 1277 г. Великое княжество Владимирское в законном порядке перешло к следующему сыну Невского – переяславскому князю Дмитрию.

Новый великий князь Владимирский первым делом занялся Псковом и Новгородом, то есть тем же, чем начинали его предшественники. Новгородцы немедленно после смерти Василия признали Дмитрия Александровича своим князем. В 1279 г. он, по словам летописца, выпросил у новгородцев позволения поставить для себя крепость Копорье, и в том же году деревянная крепость была готова. На следующий год Дмитрий опять поехал в Копорье вместе с посадником Михаилом и знатными новгородцами и заложил уже каменную крепость.

Но в 1281 г. новгородское вече выступило против Дмитрия. Поводом к ссоре послужила именно крепость Копорье. Нашему читателю, воспитанному на советских учебниках истории и фильме «Александр Невский», покажется непонятным, почему новгородцы воспротивились постройке крепости в ключевом пункте своей западной границы вблизи Финского залива. Действительно, крепость Копорье играла крайне важную роль в