удаляются молодые солдаты.
При слове „невеста“ я заплакала».
«В день, когда на Нагасаки сбросили атомную бомбу, я встала в пять утра. Мама снова уехала к кузине в центр города. Отец спал. Смешав цианистый калий с содержимым трех пакетиков, которые оставались в коробке с лекарствами, я вышла из дома. Я не знала, куда идти, и зашагала на север. Я не взяла с собой ни еды, ни питья.
Было, наверное, около полудня. Я не надела часов. Я шла по улице небольшого поселка, когда за спиной у меня раздался чей-то возглас: „Смотрите! Вон там!“ Я сразу подумала, что меня сейчас арестуют. Я обернулась. За мной никто не гнался, мне померещилось. Один из прохожих указывал пальцем в направлении юга, где в небе висело огромное облако, напоминавшее по форме гриб. „Что это?“ Как и все, я смотрела на облако. Никто не понимал, что происходит. Потом люди догадались, что перед ними — бомба, которую американцы сбросили на Нагасаки. И начали кричать: „О Боже! Чудовищно! Какой ужас!“
Обессиленная и испуганная, я опустилась на камень возле чьего-то дома. Громко стрекотали кузнечики. В саду сидел старик и, не отрываясь, смотрел на страшное облако. Вдаль убегала дорога, по которой я пришла сюда. „Неужели там и вправду случилась беда? Что за беда? Я отравила отца. Беда — это облако-гриб или то, что я сделала?“ От стрекота кузнечиков разболелась голова. Я сжала виски ладонями.
Я не сразу поняла, что произошло. „Должно быть, эта бомба похожа на ту, что превратила Хиросиму в океан огня!“ Но я решила вернуться в Нагасаки. Я подняла голову.
Подошел старик и спросил:
— Ты больна? Откуда ты?
— Из долины Урагами, — ответила я.
— Боже! Тебе повезло. Пока туда нельзя возвращаться, это опасно. Где твоя семья?
— Мама — в Нагасаки, в центре города, а отец в квартале Урагами.
— Бедная моя девочка! Оставайся пока у нас. Жена накормит тебя чем-нибудь.
— Спасибо, но мне нужно отыскать родителей, — сказала я, вставая с камня.
— Подожди! Постой здесь! Я сейчас вернусь.
Он принес флягу с водой и немного онигири.
— Вот, возьми. Надеюсь, твои родители живы. Только будь осторожнее.
Я поблагодарила его и пошла обратно в сторону Нагасаки.
К вечеру я была в долине Урагами. Повсюду я видела раненых и умирающих людей, слышала их стоны: „Воды!“ Плакали дети, они звали: „Мама! Мама!“ Искаженные болью лица, на земле — обгоревшие, обугленные тела. Мимо меня по реке проплывали трупы. Долина смерти. В воздухе пахло гарью и кровью. Меня постоянно тошнило.
На одной из улиц я увидела мужчину, застрявшего под обломками обвалившейся крыши. Когда его попытались спасти и стали тянуть за руку, рука отделилась от плеча.
Я чуть не упала, споткнувшись о чье-то тело. Это оказалась женщина. Половина ее лица и туловища была сожжена. Она протягивала мне руку, чтобы я помогла ей подняться.
Я сказала:
— Простите, но мне нужно отыскать маму. Вот, возьмите эту воду и онигири.
Я подумала, что рано или поздно она все равно умрет. Женщина глотнула из фляги.
— Спасибо… ты очень добрая. У тебя, наверное, хорошие родители, — сказала она со слезами на глазах.
Я брела по окровавленной долине. Вдруг я услышала свист. Я обернулась. На земле сидел мальчик. Он был похож на сумасшедшего. Я вспомнила пленных американских солдат. И, взглянув на серое небо, подумала: „Неужели американцы убили и своих тоже? Знали они о том, что здесь тюрьма?“
И передо мной снова проплыла вереница юных лиц пленных солдат.
Оказалось, что наш квартал полностью разрушен взрывом атомной бомбы, погибли все. „Квартала больше нет? Отец умер, я уверена. Госпожа Такагаши тоже — если с утра она была дома. Где Юкио? Скорее всего, он работал на заводе…“
Я направилась в центр города к маминой родственнице. Крыша дома обрушилась. „Где они? Где мама, где ее кузина с родителями?“
Кто-то окликнул меня:
— Юкико!
Обернувшись, я увидела маму. Она плакала.
— На заводе мне сказали, что утром ты не пришла на работу. Папы не было в лаборатории. Мне показалось странным, что вы оба остались дома. Я сразу побежала к вам. Но весь квартал разрушен. Никому не удалось спастись. Я думала, вы с папой погибли. Смотри!
Она достала из сумки башмаки. Это были башмаки моего отца!
— Где ты их нашла? — спросила я.
— На том месте, где раньше стоял наш дом. Сегодня утром папа, видимо, никуда не выходил.
— Где же он сам?
— Пока не могу найти. Наверное, мне никогда не отыскать его среди всех этих развалин.
Мама сжимала в руках его ботинки. В глазах ее была ярость. Не знаю, какие мысли вертелись тогда у нее в голове.
— Он умер… Умер. Хотела сказать ему кое-что, но теперь слишком поздно.
— Что ты хотела ему сказать? — спросила я.
— Так, ничего. Теперь он мертв, и это не имеет значения.
И она бросила отцовские башмаки в огонь. К ним медленно подползало пламя. Наверное, маме стало что-то известно об отце.
Она спросила:
— Где ты была, Юкико?
— У подруги, — солгала я.
— А впрочем, какая разница! Ты жива и здорова, это главное. Кузина вместе с родителями погибла под крышей собственного дома. Сегодня утром мы с госпожой Такагаши пошли в соседнюю деревню, чтобы в обмен на мое кимоно получить немного риса.
— С госпожой Такагаши? Так, значит, она жива!
— Да. Ей повезло. Если бы она не отправилась со мной, то погибла бы, как твой отец. На прошлой неделе я предложила ей сходить в деревню.
— А что с Юкио?
— Пока не знаю. Госпожа Такагаши ищет его. Юкико, мы должны как можно скорее уехать в Шишибу. Ты ведь знаешь, это поселок неподалеку от Токио. Там нас ждут бабушка с дедушкой. Они переехали в Шишибу несколько месяцев назад, чтобы спастись от бомбардировок. К тому же в Токио больше нечего есть».
«Пятнадцатого августа, после двух атомных взрывов, император Хирохито объявил по радио о капитуляции Японии. Я не понимала, что он говорил, его голос все время прерывался. Кажется, он призывал всех совершить гиокусай. Люди возле радиоприемников принимались плакать, то и дело повторяя: „Война окончена!“ Однако, услыхав новость, я не испытала ни облегчения, ни радости; мне было жаль, что мы теперь не сможем биться до самой смерти.
Но моя война только начиналась. Я упустила возможность умереть за то преступление, которое совершила.
Три недели мы жили в деревне под Токио. Дом принадлежал фермерам, которые продавали нам рис. Незадолго до отъезда мама сказала, что Юкио не погиб во время взрыва. Их с матерью приютил коллега моего отца — до тех пор, пока они не подыщут себе жилье.
За день до отъезда я столкнулась с Юкио на улице.
