он рвал и метал. Хорезмшах Мухаммед получил от него грозное и лаконичное, в духе древних спартанцев, письмо в шесть слов: «Ты хотел войны — ты ее получишь». Так что с монголами шутки плохи.

Версия Гумилева, безусловно, имела бы полное право на существование, если бы не одно «но». В числе всяких разных прочих на Калке воевал и принимал самое непосредственное участие в убийстве татарских послов (там же он и погиб) смоленский князь Мстислав-Борис Романович Старый. Если принцип коллективной ответственности не знает исключений (а все, что нам известно о монгольской ментальности, не оставляет места для дискуссий), то Смоленск может молиться всем святым. Впрочем, о Смоленске читатель уже все знает, повторяться не будем.

Что у нас в результате в сухом остатке? Только наша версия. Если у стен «злого города» стоит дружина Александра, то упорство «ордынцев» объясняется легко. Дело в том, что в Козельске в ту пору сидел князь из черниговской династии, с представителями которой Ярослав и Александр боролись последовательно и беспощадно. Претенденты на великокняжеский стол подлежали бесповоротному искоренению. Изгнанный «татарами» из Чернигова князь Мстислав Глебович закончил свои дни в Венгрии. При штурме Рязани погиб не только сам князь, но и его молодая жена с малолетним ребенком. Таким образом, настойчивость Александра при осаде Козельска не должна нас удивлять. Политика в отношении возможных соперников была последовательной, безжалостной и исключительно жестокой.

Остается прояснить еще одну маленькую штучку. Почему все-таки незначительный Торжок держался две недели, а неугомонный Козельск — целых семь, в то время как стольные грады рассыпались в прах в несколько дней? В чем тут дело? А ведь ответ лежит на поверхности. Не нужно быть семи пядей во лбу и измышлять экстравагантные гипотезы, достаточно просто внимательно перелистать русские летописи. Вся вторая половина XII столетия и добрая треть XIII-го — это сплошная череда кровавых междоусобиц, в ходе которых едва ли не все крупные русские города оказались разграбленными и разоренными не по одному разу. Достаточно сказать, что Киев в промежутке между 1169 и 1204 гг. штурмовали пять раз, причем трижды только на протяжении одного 1174 г. Интересующихся отсылаем к специальной литературе. Остановимся только на последнем разорении стольного града в 1204 г., когда в Киев нагрянул Рюрик Ростиславович с половецкой ратью. Лаврентьевская летопись пишет об этом так: «Сотворилось великое зло в русской земле, какого не было со времен крещения Киева; случались и прежде напасти, но такого зла доселе не свершалося: не только Подол взяли, а после сожгли, но и Гору взяли, и митрополию Святой Софии разграбили, и Десятинную святую церковь Богородицы разграбили, и монастыри все; и иконы захватили, и кресты честные, и сосуды священные, и книги, и платье блаженных первых князей, что висело в церквах святых памяти ради… Монахов и монашенок почтенных годами изрубили, а попов старых, и хромых, и слепых, и иссохших в трудах — всех тож изрубили, а иных монахов и монахинь, и попов с попадьями, и киевлян с сынами их и дочерями похватали и в полон увели…»

Если вы думаете, что на этом все закончилось, то сильно ошибаетесь. Рюрик Ростиславович овладел-таки Киевом, но долго там не усидел: вышибли его стремительно и постригли в монахи. Но Рюрика голыми руками не возьмешь. Не прошло и года, как, скинув монашеское облачение, он собрал дружину и вновь уселся на киевском столе. Дальше началась какая-то уже совсем неприличная чехарда. Рюрика вышвыривают, а он возвращается опять, вышвыривают еще раз, он лезет снова, пока вся эта бодяга не приобретает привкус дурной бесконечности. Наконец в 1212 г. киевский стол занимает Всеволод Большое Гнездо (действуя, надо полагать, не добрым уговором), но и он долго тут не засиживается. Его с треском выгоняют смоленские князья и сажают в Киев Мстислава Романовича в нарушение всех законов престолонаследия. Надеюсь, читателю уже понятно, что город, беспощадно разграбленный на протяжении полусотни лет бессчетное число раз, вряд ли мог оказать достойное сопротивление «ордынским» полкам. Легко сделать вывод, что оборонительные сооружения многих других городов земли русской тоже находились не в лучшем состоянии. А вот Торжок и Козельск счастливым образом избежали междоусобной неразберихи. По крайней мере, в летописных сообщениях о разорении этих городов не сказано ни слова…

В заключение еще немного Александра Бушкова. Будем надеяться, что это последняя пространная из него цитата. Речь пойдет об «ордынских» военачальниках, имена которых остались в русской истории. Итак, приступим.

«Алын — ордынский мурза. Упоминается в летописях как участник похода князя Андрея Городецкого на князя Дмитрия Переяславского. Ектяк — царевич казанский. В 1396 г. командует частью войск Суздальского князя Симеона при нападении последнего на муромских сепаратистов. Кавгадый — ордынский чиновник. Участвует в походе городецкого князя на переяславского (1281). Уговаривает князя Михаила Тверского уступить великое княжение князю московскому Юрию Даниловичу (1317), командует частью московской рати при нападении на Тверь. Присутствует при суде русских князей над Михаилом Тверским. Менгат — воевода Батыев. В 1239 г. пытается уговорить киевского князя Михаила сдать город без боя — и после убийства киевлянами его послов уходит от города.

Неврюй — царевич татарский. Командует войсками Александра Невского, посланными против княжеского брата Андрея, пытавшегося развязать очередную усобицу. В 1296/97 гг., по сообщениям Никоновской, Симеоновской и Лаврентьевской летописей, проводит княжеский съезд». Конец цитаты.

Возникает закономерный вопрос: а чем все эти люди занимались в Орде? Или они были заняты исключительно обустройством земли русской, а перед своими соплеменниками не несли ровным счетом никакой ответственности? История об этом умалчивает. Все эти ордынские чиновники, мурзы и царевичи известны нам только в связи с русскими делами. А ведь чины занимали не маленькие. И напоследок одна маленькая цитата из В. Чивилихина (он был горазд цитировать летописи): «В лето 6805 бысть рать татарская, прииде Олекса Неврюй». Не правда ли, мило? У татарского царевича, оказывается, славянское имя…

Западный поход монголов, начавшийся в 1241 г., тоже изобилует темными местами. Разорив Галицко-Волынскую Русь, ордынская конница весной 1241 г. ворвалась в Польшу и Венгрию. Монгольские полки двигались двумя большими группами. Захватив Сандомир, разграбив Краков и Вроцлав и разгромив под Опольем силезские отряды, оба крыла татар соединились и направились к городку Лигница (Легница), где их встретил с большими силами краковский князь Генрих Благочестивый. В ожесточенном сражении его войска потерпели сокрушительное поражение, а монгольская конница повернула на юг. На реке Сайо монголы вдребезги разбили 60-тысячную армию венгерского короля Белы IV. Опустошив Силезию и Моравию, монголы прошли огнем и мечом по Венгрии, Хорватии, Далмации и Иллирии. На протяжении 1241 и 1242 гг. монгольские отряды ведут упорные кровопролитные бои и, не считаясь с потерями, рвутся к Адриатике. Они останавливаются у Триеста и Удине, буквально в двух шагах от Венеции. Европу охватывает паника. Лихорадочно готовятся к обороне даже такие отдаленные города, как Любек и Нюрнберг. Смертельно напуганы англичане и французы — по крайней мере так говорят нам историки. Европу спасает чудо: в далеком Каракоруме умирает великий хан Угэдэй, и монголы поворачивают обратно. Правда, историки предпочитают более прозаическое объяснение: измотанные и ослабленные непрерывными многолетними боями (если считать с 1236 г.) монголы нуждались в передышке, поэтому оказались не в состоянии продолжить завоевание Западной Европы.

При ближайшем рассмотрении поход Батыя «к последнему морю» вызывает массу недоуменных вопросов. (Между нами, девочками, говоря: почему последним морем оказалась именно Адриатика, ведь наши монголы, по утверждению официальных историков, великолепные географы, прошагавшие с боями от Тихого океана до Атлантического?) Факты, не лезущие в ортодоксальную схему, мы обнаруживаем практически с самого начала западного похода — со штурма Сандомира и битвы при Лигнице. Остановимся на этих двух событиях поподробнее.

Если верить уже упоминавшемуся нами Владимиру Чивилихину, он собственными глазами видел в