Средневековья. Рассказывают, что одна такая академия исправно функционировала в VIII–IX вв. при дворе императора франков Карла Великого (742–814). Этот самый известный представитель династии Каролингов в ходе длительных завоевательных войн создал обширное государство, лишь немногим уступавшее по своим размерам Западной Римской империи. В годы правления Карла Великого в стране начинается культурный подъем, который современные историки нередко называют «Каролингским возрождением» (итак, еще одно Возрождение!). Образцом для подражания, естественно, была античность. У истоков «Каролингского возрождения» стоял аббат Турского монастыря и советник Карла Великого Алкуин (ок. 732/735–804), англосаксонский ученый, автор богословских трактатов, учебников философии и математики. Придворные академики императора франков, поглядывая на Платона и Горация, с упоением копируют античность. Вот что пишут об этой эпохе историки и литературоведы: «Деятели Академии Карла на своих заседаниях и в своих писаниях именовали друг друга псевдонимами. Алкуин был „Флакком“ (Квинт Гораций Флакк — выдающийся древнеримский поэт. — Л. Ш.), Ангильберт не постеснялся псевдонима „Гомер“, сам же император именовался царем Давидом».

Ради полноты картины заметим, что следы еще одного Гомера без труда обнаруживаются совсем в другую эпоху. После захвата крестоносцами в 1204 г. Константинополя на Балканском полуострове возникла так называемая Латинская империя. И хотя как единое государственное образование она уже в 1261 г. прекратила свое существование, княжества, королевства и герцогства, основанные в Греции крестоносцами, благополучно дожили до середины XV в., когда Малая Азия и Балканы оказались в руках турецких завоевателей. Так вот, резиденцией афинских герцогов в XIII в. был город Эстивы (античные Фивы), где стоял покрытый фресками замок, в котором творил граф Сент-Омер (Saint Homer, Святой Гомер), автор героических поэм и песен, писавший на старофранцузском. Впрочем, о Латинской Греции мы в свое время еще поговорим.

Чуть выше мы уже рассказывали о том, как Франческо Петрарка убедительно обосновал подложность привилегий, выданных дому Габсбургов Нероном и Цезарем. Деятельность этого поэта и писателя раннего Ренессанса вообще заслуживает самого пристального внимания. По определению другого средневекового гуманиста, он «был первым, кто… смог понять и вывести на свет древнее изящество стиля, дотоле утраченного и забытого». Петрарка был страстным библиофилом, а собирание старинных рукописей стало поистине делом его жизни. Разбогатев, он даже открыл мастерскую, в которой работал целый штат секретарей и переписчиков. Древние рукописи и манускрипты стекались к нему рекой, так как все находки он щедро оплачивал. Многое Петрарка отыскал самостоятельно. В 1333 г. он обнаружил в Льеже две неизвестные речи Цицерона, а в 1334-м нашел в Вероне письма Цицерона к Аттику, Квинту и Бруту. Отделить зерна от плевел, то есть разобраться в том, что именно Петрарка и в самом деле раскопал в монастырских скрипториях, а что написал собственноручно, совсем не так просто, как может показаться на первый взгляд, ибо он не считал для себя зазорным откровенно подражать древним. Он даже советует, как в таком случае следует поступать: надо, чтобы «новое произведение напоминало архетип, но не было ему тождественно». Основной целью работы историка Петрарка полагал вовсе не добросовестную фиксацию событий или внимательное сопоставление рукописей, а голое морализаторство: «…если я не ошибаюсь, истинная задача историка состоит в том, чтобы показать, чему читатели должны следовать или чего им надобно избегать». Весьма любопытно его эпистолярное наследие, которое очень часто ставит специалистов в тупик. Дело в том, что его письма к коллегам-современникам (писанные, разумеется, на латыни) искусно стилизованы под античные сочинения. Петрарка часто прибегает к старинным именам и прозвищам (Сократ, Олимпий, Симонид и пр.) и латинизирует абсолютно все вокруг. Античный дух его корреспонденции неистребим: даже рассказывая о событиях современности, он помещает их в античные декорации. Современные исследователи разводят руками: ничего не попишешь, поэт он и есть поэт и живет в придуманном мире. Нам же представляется, что дело обстоит куда проще. Петрарка и думать не думал возрождать античность, а откровенно ее творил. Не забудем, кстати, что XIV столетие — это переломная эпоха, навсегда разделившая некогда единое, осевое время на древность и Средневековье. Не лишено интереса, что Петрарка написал серию биографий «О знаменитых людях», заставляющую вспомнить знаменитые «Сравнительные жизнеописания» древнегреческого писателя и историка Плутарха (ок. 45 — ок. 127).

Между прочим, Петрарка был учителем нашего старого знакомца Поджо Браччолини и подобно последнему тоже не спешил представить на суд почтеннейшей публики оригиналы своих находок (вероятно, по поэтической рассеянности). Скажем, когда он отыскал в библиотеке Вероны письма Цицерона, то смог предъявить только копии; подлинников у него почему-то не оказалось. Не менее странно выглядит история поисков потерянного сочинения Цицерона «Глория», о существовании которого было известно из письма Цицерона к Аттику. Петрарка заявил, что будто бы разыскал эту бесценную рукопись, но отдал ее на время своему старому учителю, а тот ее потерял. Когда в 1337 г. наш поэт впервые приехал в Рим, его возмущению не было предела. Вечный город не оправдал его надежд. Петрарка пишет: «Где термы Диоклетиана и Каракаллы? Где форум Августа и храм Марса Мстителя? Где святыни Юпитера Громовержца на Капитолии и Аполлона на Палатине? Где портик Аполлона и базилика Гая и Луция, где портик Ливии и театр Марцелла?.. Где бесчисленные сооружения Агриппы, от которых сохранился только Пантеон? Где великолепные дворцы императоров? В книгах находишь все, а когда ищешь их в городе, то оказывается, что они исчезли или остался от них только жалкий след». Весьма интересно, что Петрарка приехал в Рим, имея вполне определенные представления о том, что и где там должно находиться, каковую информацию он, по его собственному признанию, почерпнул из книг. Петрарка прекрасно знает, как должен выглядеть подлинный древний Рим. Невольно возникает подозрение, что никаких «античных» древностей в ту пору в Риме еще не было. По всей видимости, их только еще предстояло возвести, а Петрарка выступил чуть ли не в роли исторического консультанта по этому непростому вопросу.

Поговорим немного о современных фальсификациях старинных изделий и литературных памятников. В 1906 г. на Синайском полуострове были обнаружены восемь надписей, единодушно отнесенные специалистами к XIV–XV вв. до н. э. В 1923 г. археолог Г. Гримме опубликовал работу с расшифровкой двух из них, из которой недвусмысленно следовало, что библейские Моисей и Иосиф — реальные исторические персонажи. Сразу же разгорелась жаркая дискуссия. Одни ученые объявили расшифровку ошибочной, другие заговорили о подделке. Вы будете смеяться, но баталии гремели исключительно вокруг собственноручных рисунков Гримме, и ни одной душе не пришло в голову затребовать фотокопии синайской находки. Когда это было наконец сделано (нашелся сообразительный египтолог), то дискуссия естественным образом сошла нет. Оказалось, что подлинный текст разрушен до такой степени, что не поддается прочтению в принципе, а «расшифровка» Гримме не более чем совершенно произвольная реконструкция. Ушлый археолог прекрасно знал, что его коллеги вряд ли заинтересуются оригиналами.

Другой пример. В 1937 г. некто Гонон, вспахивавший свое поле неподалеку от Бризе, извлек из-под земли на свет божий мраморную статую Венеры. Ученый мир всполошился. Специалисты, исследовав бесценную находку вдоль и поперек, пришли к единодушному заключению — I-й в. до н. э. как минимум. Землепашец получает кругленькую сумму в 250 тысяч франков. А в 1938 г. итальянский скульптор Франческо Кремонезе выступает с заявлением, что это именно он собственноручно изготовил и закопал в поле упомянутую Венеру. В доказательство своих слов Кремонезе представляет недостающие фрагменты «античного» мрамора. Цель подлога — доказать, на что он способен.

История Нового времени буквально пестрит фальсификациями. В 1800 г. неким Мархеной был сфабрикован латинский порнографический рассказ в духе «Сатирикона» Петрония. Подлог был раскрыт совершенно случайно. Надо сказать, что полный «Сатирикон» был опубликован еще за сто лет до Мархены обыкновенным итальянским офицером, якобы сделавшим точный перевод с очень старой рукописи. Излишне говорить, что оригинал так и не был никогда представлен. В XIX в. студент по имени Вагенфельд заявил, что в его распоряжении имеется история Финикии, изложенная по-гречески. Перевод редчайшей рукописи вызвал небывалый ажиотаж. Ученый мир, как водится, засуетился, но когда у Вагенфельда потребовали представить греческий подлинник, он сразу же пошел на попятную. В 1769 г. знаменитый Монтескье опубликовал поэму в духе древнегреческой поэтессы Сафо (VII–VI вв. до н. э.), сообщив, что семь песен уроженки острова Лесбос были им совершенно случайно обнаружены в библиотеке одного греческого епископа.

Позже он сознался в мистификации. Итальянский поэт Леопарди в 1826 г. предложил на суд публики две оды Анакреона, а Джей Макферсон (1736–1796) в 1759 г. заявил, что обнаружил старинный