– Что же мне теперь делать? – Я обвела всех аниматоров беспомощным взглядом и почувствовала, как по моим щекам потекли слезы. – Сначала он у меня выпросил пятнадцать тысяч долларов на операцию матери, а теперь обворовал до нитки.

– Сколько он у тебя выпросил на операцию? – почти хором переспросили все и присвистнули.

– Пятнадцать тысяч долларов.

– Ты ему привезла такие деньги?

– Да, – кивнула я головой.

– Да к нему мать две недели назад в гости приезжала на пару дней, – усмехнулась Елена. – Ничего, она на ногах стояла. Не похоже было, что она чем-то болеет и ей требуется срочная операция.

– Значит, он и с матерью меня обманул, – я ощутила, как меня охватила нервная дрожь.

– Да тебе же вроде не восемнадцать. Как ты могла ему поверить?

– Мы собрались пожениться, как только его мама будет здорова.

– Да такие, как Мустафа, никогда не женятся. Я не верю, что он когда-то сможет угомониться. Даже если он и надумает жениться, то, скорее всего, не на русской девушке. Он считает, что с ними можно только покувыркаться в постели и поиметь с них деньги. На большее они не годятся. Он сам мне все это говорил, я только передала тебе его слова.

– Вы все хотите сказать, что я дура???

Но никто не ответил на мой вопрос. Все аниматоры моментально опустили глаза и продолжили репетицию. Мербек посмотрел на меня взглядом, в котором читалось глубокое сожаление, и извиняющимся тоном сказал:

– Извини. Я должен работать. Я ничем не могу тебе помочь. В следующий раз будь осторожна.

– Следующего раза не будет! – Я ударила кулаком по стулу и пошла прочь из амфитеатра.

По дороге мне встретилась Татьяна в короткой юбке. Ее глаза, как и прежде, светились от счастья.

– Наташа, привет, а я только от тебя иду. Стучу, стучу, а в номере никого нет. Ну как тебе аквапарк? Понравился? Наташа, ты что, плачешь? Что случилось-то?

– Меня Мустафа обворовал, – сквозь рыдания ответила я и бросилась к Таньке на шею.

– Как обворовал???

– Из сейфа все деньги вытащил. Все доллары и даже кошелек с русскими деньгами. Не понимаю, зачем они ему нужны.

– А билет-то обратный с документами оставил?

– Оставил.

– Уже хорошо.

– Что ж хорошего-то?

– Значит, человеческое в нем что-то осталось.

Выслушав мою историю до самого конца, Татьяна взяла меня за руку и повела в сторону рецепции.

– Пусть полицию вызывают. У них же должны быть его координаты. Пусть его ищут. Наташа, я все понимаю, но как ты ему могла код сейфа сказать, я понять не могу?!

– Я сама понять не могу. Он все так красиво обыграл, что не подкопаешься.

– Все равно я этого понять не могу. У тебя же голова на плечах должна быть!

– Получается, что у меня ее нет.

Перед тем как подойти к рецепции, Таня на минуту остановилась и предупредила меня о том, что лучше всего не говорить управляющему, что я сама сказала код Мустафе от своего сейфа.

– Пусть думают, что он открыл его методом подбора. Если ты скажешь о том, что сама назвала код, то они полностью свалят всю вину на тебя.

Я не могла не согласиться с Татьяной и довольно озадаченно спросила:

– Таня, хорошо: сейф он открыл, потому что знал код. А как он открыл дверь в номер? Где он взял ключи?

– Да слепок с твоего ключа снял, и все. Это дело одной минуты. Но мы будем настаивать на том, что ключ от твоего номера ему дали на рецепции. Получается, что кто-то является его сообщником и налицо преступный сговор. Один взял ключ на рецепции, а другой подобрал код сейфа. Сейчас мы их всех по полной программе построим.

Я не выдержала, поняла, что я больше не могу сдерживать то, что творится у меня внутри, и громко разрыдалась.

– Наташка, ты что? Ну-ка, успокойся. Люди же смотрят!

– Мне нет дела до людей. Таня, ты пойми, мне даже не так обидно за то, что он у меня деньги украл, а мне в большей степени обидно за то, что он вообще со мной так поступил. Я же ему так верила! Я же замуж за него хотела, рисковала собственной жизнью. Он мне в любви клялся, а получилось, что все его клятвы были нужны только для того, чтобы вытянуть из меня деньги. Гад, да и только! И мать у него не болеет. Она к нему приезжала недавно, проведывала. Таня, ты мне скажи, разве можно на мать наговаривать?

– Да у него ничего святого нет. Разве ты еще до сих пор не поняла?