– Ах, ты про это, – Ольга от души рассмеялась и посмотрела на Лиду: – Девушка денег нормальных не видела. Наташа, ты же бухгалтером на фирме была. Что у вас там за фирма такая, если ты приличных денег никогда не видела. Что у вас там за оборот на фирме? Тысяча долларов, что ли, в месяц?

– У нас на фирме оборот не в долларах, а рублях. С деньгами имеет дело кассир, а я в основном имею дело с бумагами, – тихо проговорила я и, распаковав пакет, принялась пересчитывать деньги.

– Там ровно пятнадцать пачек по десять тысяч долларов. Все в банковской упаковке, на каждой пачке подпись кассира. Все-таки пересчитывать будешь?

– Буду.

– Значит, банку не доверяешь?

– Не доверяю.

– Тоже верно. У меня многие знакомые после дефолта тоже перестали доверять банкам.

Пересчитывая деньги, я украдкой посматривала на сидящих напротив меня женщин и в который раз отмечала, что они очень сильно похожи. Только характеры этих женщин были диаметрально противоположные. Ольга – более вызывающая, общительная и даже решительная. Лида, наоборот, – молчаливая, замкнутая, задумчивая и немного испуганная. Она производила впечатление скромной барышни, хотя первое впечатление бывает обманчиво, и, возможно, я недооцениваю противника и сильно в ней ошибаюсь.

Пока я считала деньги, Ольга постоянно болтала с кем-то по телефону, много курила и пила коктейль. Лида сидела достаточно тихо, постоянно смотрела на часы и не произносила ни единого слова. Как только все деньги были пересчитаны, я стала утрамбовывать пачки долларов в сумку и после того, как все было готово, молча посмотрела на Ольгу.

– Ну что, полный порядок? – развела руками моя собеседница.

– Порядок, если, конечно, деньги не фальшивые.

– Дорогуша, ты меня обижаешь. Ну нельзя же так не доверять людям. Когда ты наконец поймешь, что я играю по честным правилам?! Ты что, не можешь отличить фальшивые деньги от настоящих?

– Да я не очень-то хорошо разбираюсь в долларах.

– За то, что эти деньги настоящие, я отвечаю своей головой. Кстати, ты хорошо управилась – все быстренько пересчитала. Молодец! Сразу видно, что бухгалтером работаешь. Я сразу обратила внимание на то, что рука у тебя набита.

– Мне не нужна твоя похвала. Я уже говорила тебе о том, что имею дело не с деньгами, а с бумагами, – резко одернула я Ольгу и сказала взволнованным голосом: – Я бы что-нибудь выпила.

– Пей, – Ольга пододвинула ко мне бокал с клюквенным морсом.

– Я имела в виду спиртное.

– Нет, дорогуша, извини! Со спиртным тебе придется повременить. У тебя же на все было ровно три дня. За три дня можно было и напиться, и нагуляться. А сейчас – только безалкогольные напитки. Давай представим, что ты вышла на работу и отрабатываешь свои деньги. А так как работодатель я, то ты обязана работать на моих условиях. Мне нужно, чтобы ты призналась в содеянном на ясную голову, а твое признание в состоянии алкогольного опьянения мне и даром не нужно.

– Да от одного коктейля какое может быть алкогольное опьянение?

– Я же тебе говорю, что ни о каком алкоголе не может быть и речи. Непонятно, чем ты три дня занималась, если у тебя остались подобные желания, – Ольга сказала, как отрезала. Затем она положила передо мной чистый листок бумаги и ручку: – Пиши. Лида будет тебе диктовать.

После того как чистосердечное признание было написано, я отдала листок Ольге и стала беседовать с Лидой, которая советовала мне, как правильно себя вести перед камерой. Лида говорила достаточно тихо, сухо, и у нее полностью отсутствовали хоть какие-то эмоции. Когда наш разговор был закончен, я выпила чашку чая и стала говорить в объектив камеры:

– Я, Наталья Петровна Синица, признаюсь в совершенном мной преступлении…

Я рассказывала о том, как сильно любила Ольгиного мужа Виктора, как встречалась с ним целый год и как не мыслила без него своей жизни. В момент нашего с ним знакомства Виктор скрыл от меня, что женат, а когда сообщил мне о своем семейном положении, то было уже поздно – я сильно его полюбила. Целый год Виктор обещал мне уйти из семьи, говорил, что мы обязательно будем вместе, но так и не смог бросить жену. Я рассказывала о любви к Виктору с особой болью и горечью, потому что вспоминала свои отношения с Владимиром, свои слезы, вечно потухшие глаза и черные круги под глазами… А потом я рассказала о своей беременности, о том, как Виктор попросил меня оставить ребенка и принял решение окончательно уйти из семьи. В последний момент он струсил и изменил свои планы. В результате от переживаний я потеряла ребенка и, оставшись совсем одна наедине со своим горем, встретила давнего приятеля Артура, который просто опешил от моего внешнего вида и тут же стал расспрашивать меня о том, что же со мной случилось…

Дальше все шло по тому самому сценарию, который мы отрабатывали с Ольгой по телефону. При этом я учитывала все рекомендации, данные мне Лидой, и постоянно повторяла, что оба преступления я совершила в состоянии аффекта. Первое убийство произошло на почве ревности. Я сама не ведала, что тогда творила. Горе от потери ребенка было настолько велико, что я сделала необдуманный заказ, а когда опомнилась и хотела его отменить, то не успела. Артур сознательно не выходил со мной на связь. Потеряв любимого человека, я поехала к Артуру, который совершенно не понял моих слез, моей истерики и моего горя. Он сказал, что если я не заткнусь, то он убьет и меня тоже. Обезумев от потери дорогого мне человека и от страха за свою жизнь, я выхватила из кармана автомобильного кресла пистолет и выстрелила в Артура.

Когда спектакль был полностью окончен, Ольга убрала видеокамеру и вновь меня похвалила:

– Послушай, в тебе погибла великая актриса. Ты так трогательно рассказывала о любви к женатому мужчине, что я чуть было не прослезилась. Видимо, у тебя есть горький опыт. Если не с моим мужем, так с другим.

– Прекрати. Ты прекрасно знаешь, что с твоим мужем у меня ничего не было.