– Готовы.

– Тогда встречаемся ровно через три дня и заключаем так называемую сделку.

– Для того, чтобы сполна насладиться жизнью, тебе нужно ровно три дня?

– Три дня, – ответила я.

– Хорошо. Время терпит.

– Ровно через три дня ты передаешь мне деньги в сумме ста пятидесяти тысяч долларов.

– Ты хочешь получить деньги наличными?

– Конечно, только наличными.

– Но ведь, если деньги будут лежать у тебя на счету, ты получишь хорошие проценты.

– Меня интересуют только наличные деньги, – сказала, как отрезала, я. – После того как я получу деньги, мы едем с тобой в любое кафе. Я звоню в милицию и делаю чистосердечное признание.

– Почему именно в кафе? – не поняла меня Ольга.

– Мне было бы намного приятнее сидеть за чашкой чая и ждать, когда за мной приедет милиция и наденет на меня наручники. Мне морально это намного проще.

– Так не пойдет, – не согласилась со мной недовольная Ольга. – Ровно через три дня мы действительно встречаемся с тобой в кафе. Ты пишешь письменное заявление, в котором чистосердечно раскаиваешься в совершенном тобой преступлении и подробно описываешь, как все произошло. После этого ты рассказываешь все то же самое вслух, а я снимаю тебя на видеокамеру. Дальше я передаю тебе деньги, ты их пересчитываешь. Я специально подберу нам кафе, в котором будет кабинка для особо важных персон, чтобы нас с тобой никто не беспокоил. После этого мы заезжаем в выбранное тобой место, где ты оставляешь полученные от меня деньги. Мы можем поехать к матери, к другим каким-то родственникам или просто в банк. Затем едем в отделение, где ты и сделаешь чистосердечное признание. Мне нужно, чтобы ты сделала его в отделении милиции, а не в каком-нибудь кафе.

– Тогда зачем ты будешь записывать мое признание на видеопленку?

– На всякий случай. Я же даю тебе немаленькие деньги.

– Оля, а почему ты считаешь, что вправе диктовать свои условия? Почему-то я должна тебе верить на слово, что буду сидеть в шоколаде и меня освободят ровно через два с половиной года, а ты не хочешь верить ни одному моему слову?

– Потому, что я рискую своими деньгами, – холодно ответила Ольга.

– А я рискую своей судьбою.

– Я плачу тебе за этот риск и даже готова выплатить нереальную, на мой взгляд, сумму, так теперь и ты пойди на мои условия. Если тебя все устраивает, то я звоню тебе ровно через три дня и говорю, в каком кафе пройдет встреча. Я настаиваю только на том, чтобы ты сделала чистосердечное признание в отделении милиции. Так мне готовить необходимую сумму или нет?

– Готовь, – глухо ответила я и прислушалась к учащенным ударам своего сердца.

– Тогда поздравляю! Ты сделала правильный выбор. Сто пятьдесят тысяч долларов на дороге не валяются, а два с половиной года тюрьмы – в шоколаде с постоянными поездками домой – не самое страшное испытание для женщины. А за эти три дня оторвись по полной. Походи по ночным клубам, погуляй по Москве, сходи на мужской стриптиз. В общем, отдохни по полной программе. И не забудь – ты должна мне безгранично довериться. Если между нами будет полное доверие, значит, у нас обязательно все получится. Я тебе не враг. Я – твой друг, который хочет оказать тебе финансовую поддержку. И не забывай про серьезных людей, которые стоят у меня за спиной.

– Это ты по поводу того, чтобы я не делала глупости? – перевела я Ольгину мысль на более понятный язык.

– Ты потрясающе сообразительна! До связи через три дня.

– До связи.

Сразу после разговора с Ольгой я поехала в туристическую фирму для того, чтобы купить себе путевку в Турцию. Решившая лететь вместе со мной в Турцию Татьяна стояла у входа в фирму и грустно смотрела куда-то вдаль.

– Танюша, привет, а ты что такая грустная?

Та вяло поздоровалась и махнула рукой.

– Что случилось-то?

– С родителями поругалась. Я же хотела сына с собой взять для того, чтобы его с Халилом познакомить, да родители не дали. Дело прямо до крика дошло! Я им объясняю, что это мой сын и мне самой решать, что с ним делать, так они такой скандал подняли и ребенка к себе увезли. А так хотелось малыша на море вывезти. Я мечтала его Халилу показать, ведь он в каждом сообщении про него спрашивает, беспокоится, просит поцеловать за него сынишку на ночь. Родители мне не могут простить того, что от меня муж ушел. Он им, гад такой, позвонил и пристыдил их: мол, кого они вырастили. Он сказал, что я – турецкая шлюха! Родители в шоке, ничего не хотят слушать о моей любви. Как узнали, что я хочу сына с собой взять, так горой встали, сказали что не отдадут своего единственного внука туркам. Мол, я не на отдых еду, а для любовных утех, при которых сыну нечего присутствовать. Они не понимают, что у нас с Халилом все очень серьезно, думают, что у меня временное помутнение рассудка. Это мой муж во всем виноват! Облил меня грязью, а они ему поверили.

Я осторожно взяла Таню за руку и спросила:

– Таня, а может, тебе вообще пока ехать не надо?

– Я должна ехать, – решительно сказала она. – Я уже на работе отпуск за свой счет взяла. Наташа, я должна его увидеть. Я без него умираю!