– Послушай, отцепись ты от этих колес, – впервые за столько времени на лице Георгия появилась улыбка.

Взяв платок, он вытер мои слезы и сказал тихо:

– Иди в комнату, – и вновь уставился на монитор компьютера.

На следующий день мы с Родионом поехали смотреть квартиру, которую он уже успел снять для моей сестры и матери. Квартира оказалась очень даже просторной, «трешкой», расположенной в новом красивом доме. Осмотрев ее, я была просто потрясена и, повернувшись к Родиону, первым делом спросила, сколько я должна за нее платить.

– Это не твои проблемы, – уклончиво ответил мужчина.

– Как не мои?

– Хозяин заплатил уже за три года.

– За сколько? – Мне показалось, что это мне снится. Олег платил за снимаемую для меня квартиру помесячно, и это держало меня в постоянном напряжении.

Увидев мою растерянность, Родион вручил мне ключи от квартиры и не без ехидства сказал:

– Не знаю, чем уж ты так хозяину приглянулась, но три года – тебе в подарок.

– Спасибо, – не веря тому, что происходит, произнесла я.

– Это ты ему говори, а не мне. Я бы тебе и копейки не дал.

Не обратив внимания на эту колкость, я вспомнила Димкины слова о том, что я разучилась обижаться, и села в машину.

– Ну, и где твое родовое поместье?

Назвав адрес, я стала смотреть в окно и, как только мы подъехали к дому, прижалась к стеклу и с болью в голосе произнесла:

– Тут я живу.

– Это шутка?

– Родион, мне совсем не до шуток. Тут я прожила все школьные годы.

– И этот полуразвалившийся дом еще стоит? Как он до сих пор не рухнул?

– Не знаю. Мне иногда самой страшно по ночам становилось. Проснусь, лежу, в потолок смотрю и думаю, что он сейчас на меня упадет и задавит. Внутри все стены потрескались. Куски штукатурки отваливаются и прямо на голову падают.

– Удобств, я так понимаю, здесь никаких нет.

– Нет. Туалет на улице. Холодная вода – в колонке. Эти вечные тазики, замерзшие руки. Как вспомню, так вздрогну.

– Вот Россия-матушка! А я и не думал, что такие дома еще остались.

– Как видишь. Антиквариат, – улыбнулась я и вышла из машины.

Как только мы зашли в дом, я увидела пьяную мать в окружении алкашей, распивающих суррогатную водку. Во главе стола восседал тот самый Степан, который в прошлый раз отобрал у матери все деньги, вытащенные ею из моего кошелька. Увидев меня, мать тут же вышла мне навстречу и развела руками.

– Дочка, а это твой новый хахаль? Что-то больно молодой. Ты же по старикам любишь шляться. А у него деньги есть?! – От матери разило таким перегаром, что впору было затыкать нос. Она заметно сдала, еще больше постарела, опухла и уже ничем не отличалась от тех женщин, которые каждый день пьянствовали у магазина.

– Прекрати!

Не говоря ни единого слова, я проделала тот же трюк, который проделывала много раз, и, собрав все составляющие застолья в старую, видавшую виды скатерть, вынесла все это на ближайшую помойку. Вернувшись обратно к недовольным алкоголикам, я распахнула входную дверь и указала им на выход.

– Теперь все выстроились в колонну, и шагом марш из этого дома!

– Это ты отсюда сейчас шагом марш! – принялась заступаться за своих друзей мать.

На этот раз нервы не выдержали у Родиона. Видимо, он вообще не привык вращаться в подобном обществе и, сморщив нос, первым делом выкинул пинком из квартиры Степана.

– Родя, правильно! Побольше ему долбани, а то он мне в прошлый раз нож показывал! – кричала я воодушевленно и смотрела, как остальные алкаши побежали, как крысы с тонущего корабля.

Когда в доме не осталось ни одного алкоголика, Родион подошел к матери и брезгливо сказал:

– Давай, матушка, собирай манатки. Пять минут тебе на сборы. Кодировать тебя поедем!

Но вместо того, чтобы начать собирать вещи, мать стала материть нас на чем свет стоит. Она кричала, чтобы мы убирались и никогда больше здесь не показывались. Родион попытался силой затащить ее в машину, но она запустила в него старым, но достаточно тяжелым утюгом, и мужчина еле успел увернуться.

– Оставляй ее здесь на хрен, – сказал покрасневший мужчина. – Ее ни один специалист кодировать не возьмет.

– Почему? – спросила я обессиленно.

– Потому, что у человека должно быть сильное желание бросить пить. У твоей матери его нет. Чтобы