– Впечатляет…

– Ты посмотри, как здесь много бутиков. Если хорошо постараться, то здесь всегда можно отыскать какие-нибудь новомодные феньки. В некоторых магазинчиках здесь можно даже купить одежду из конопли.

– Я смотрю, здесь все на конопле просто помешаны.

– А ты зря улыбаешься. Одежду из конопляной ткани трудно износить. Она не рвется и не протирается. А еще здесь прикольные рынки, особенно сырные. Сырные рынки открываются каждую пятницу утром с апреля по октябрь. И конечно же, тут просто шикарные цветочные рынки. Сотни, тысячи бутонов! Такие краски! Такой аромат!

– Я бы никогда не хотела жить в Амстердаме, – категорично ответила я и тут же добавила: – Слишком утомляет эта атмосфера.

– Ты просто еще как следует не узнала этот город. Чтобы узнать Амстердам, нужно поплавать по его каналам. Тут есть станция водных велосипедов. Нужно посетить сыроварню и мастерскую по производству деревянных башмачков. Я называю Голландию «второй Венецией». Как ни крути, а они чем-то похожи.

Я посмотрела на аккуратные домики, а Марьяна тоном экскурсовода тут же мне пояснила:

– В этих домах такие крутые винтовые лестницы, что жильцам приходится забираться по ним ползком. Лифтов в них нет.

– А это что? – я показала на расставленные повсюду открытые туалеты, в которых не было ни окон, ни дверей.

– Это туалеты. Просто голландцы пьют слишком много пива. Они подходят к совершенно открытым туалетам и, никого не стеснясь, делают свое мокрое дело.

– Надо же, открытые туалеты для мужчин, секс-шопы, кинотеатры, в которых крутят фильмы эротического содержания. Повсюду целуются девушки с девушками, парни идут в обнимку, щиплют друг друга за попку. На лавочках курит травку молодежь. Это что ж за страна такая?

– А вот и знаменитая улица Красных Фонарей. Видишь, все туристы прячут камеры. Снимать на камеру здесь запрещено.

– А что находится на этой улице?

– Специализированные кинотеатры для взрослых, комнаты, где якобы делают тайский массаж, но на самом деле дело никогда не обходится одним массажем, секс-шопы. В витринах полуобнаженные девушки.

– Это что-то типа нашей Тверской? Там тоже девушки на морозе стоят.

– Там они на морозе, а здесь в тепле и за стеклом. Они платят налоги. Так что все вполне пристойно. Заезжать на улицу нельзя. Там просто освещенные розовым светом витрины, за которыми сидят полураздетые барышни. Розовый свет является своеобразной приманкой.

Мы проехали мимо улицы Красных Фонарей и, остановив машину рядом с одной узенькой улочкой, вышли. Я слегка наклонилась и подергала затекшими ногами.

– Гашиш! Кок! Героин! ЛСД! – послышались за моей спиной незнакомые мужские голоса.

– Не откликайся, – предупредила меня Марьяна и, взяв за руку, повела за собой.

– Марьяна, а куда мы приехали? Здесь мне помогут?

– Дорогая, здесь тебе обязательно помогут.

Марьяна завела меня в небольшую комнату, в которой почему-то не было окон, и предложила сесть друг напротив друга за стол.

– Ну, как здесь тебе?

– Я даже не знаю, – неуверенно ответила я. – Мне здесь не жить.

– Первое время тебе придется пожить именно здесь.

Неожиданно женщина изменилась в лице и заговорила достаточно резким и жестоким голосом:

– А теперь слушай меня внимательно. Я выкупила тебя в полицейском участке за большие деньги. У меня прямая связь с полицейским участком. Мне всегда сообщают о поступлении таких молоденьких и симпатичных нелегалок, как ты.

Я слушала Марьяну и чувствовала: что-то не так и, по-моему, я куда-то влипла. Только вот куда, пока я еще не могла понять.

– Марьяна, я что-то не очень понимаю, о чем ты говоришь. Ты поможешь мне вернуться на родину?

– Нет, – усмехнулась Марьяна.

– Но ты же из службы социальной помощи?

– Я действительно оказываю социальную помощь.

– Тогда я тебя не очень понимаю.

– Даю тарелку супа, крышу над головой, но мою помощь нужно отрабатывать.

– Каким способом?

– Милочка, у нас, у баб, есть только один способ отрабатывать деньги. Другого еще никто не придумал.