неизбежно пойдет на восток. Конфронтация с Русью всегда приносила моему народу одни беды. Лучше уж мой маленький Дармштадт войдет в ЕАС и познает тихое мирное процветание, чем станет частью возрождающейся агрессивной империи.

Я молча смотрел на герцога. Конечно, он многого недоговаривал. Как любой политик, он не мог принимать решений, исходя из собственных пристрастий, и должен был руководствоваться интересами своего государства и волей народа. Но сейчас его страна действительно стояла на распутье. Если бы мы отказали Дармштадту в ускоренном приеме в ЕАС, то неизбежно толкнули бы в объятия Альберта Баварского с его безумным проектом великой Германии. Потому Фридрих и не оповещал нас раньше — ждал, пока не придем к нему сами. Маленький, беззащитный курортный Дармштадт со своей межгерманской биржей во Франкфурте никому не нужен как самостоятельное государство. Без поддержки России союз немецких государств поглотил бы его в два счета. Нет уж, лучше герцогу Фридриху Дармштадтскому добровольно подписать Мюнхенскую декларацию, чем лишиться престола и окончить свои дни в изгнании где-нибудь в Братиславе. Я мысленно восславил те усилия, которые приложил, чтобы убедить союз промышленников и императора в необходимости принять Дармштадт в ЕАС. Теперь Фридрих смог выбирать, и предпочел он, конечно же, быть главой одного из государств ЕАС, чем рядовым членом сената объединенного германского королевства. Ничего не поделаешь, такова политика. А Россию можно было поздравить с победой в очередном из раундов бесконечного поединка на мировой политической арене.

— Информация, которую вы мне сообщили, очень ценна, — произнес я. — С вашего позволения, я немедленно свяжусь с Зимним дворцом, чтобы передать ее непосредственно императору. Я очень рад, что этому тевтонскому доспеху вы предпочли костюм дипломата.

— Скорее уж одеяние купца, — усмехнулся герцог. — А доспех можете взять себе. Мне он действительно не нужен. Делайте с ним что хотите.

— Что хочу? Что ж, воля ваша.

Я выхватил из ножен меч Масамунэ и одним ударом рассек нагрудник с выгравированным на нем орлом. Разрубленный доспех с грохотом обрушился на каменный пол.

— Пусть этот экспонат останется в вашем музее, — предложил я, — как напоминание о том, что ни один агрессор не может чувствовать себя в безопасности даже за самой крепкой броней.

Герцог цокнул языком.

— Превосходный удар, князь. Скорее, это будет символ победы восточной мудрости над западным рационализмом.

— Особенно если считать мудростью прием Дармштадта в ЕАС, — рассмеялся я, возвращая клинок в ножны. — А теперь не позволите ли вы мне воспользоваться спутниковой связью? Я должен немедленно проинформировать Петербург.

Я вошел в свой кабинет.

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули? — улыбнулся мне Анатолий.

— И вечный бой, покой нам только снится, — отшутился я. — Что у нас самое существенное?

— Самые важные документы на вашем столе. Прочая переписка в той кожаной папке.

— Хорошо. Оставь меня и пока не соединяй ни с кем. Я поработаю с бумагами.

Я уже заканчивал просмотр неотложных документов, когда на столе зазвонил телефон.

— Прошу прощения, ваша светлость, — услышал я в трубке голос Анатолия, — но звонит Елена Сергеевна. Соединять?

— Соединяй, — буркнул я.

— Здравствуй Александр, — услышал я в трубке знакомый голос.

— Здравствуй, Лена.

— Вот, звоню поздравить тебя с тем, что у тебя хорошие адвокаты. Не думала, что тебе удастся выкрутиться на этот раз.

— Спасибо. Адвокатов я подбираю очень тщательно.

— Но ведь расчет, который они предоставили, был подлогом.

— Что ты?! Вполне реальный расчет из утвержденного советом директоров технико-экономического обоснования проекта.

— Рассказывай!

— А что ты вообще ожидала услышать?

— Ну да, ты опытный игрок. Лишнего не сболтнешь.

— Слушай, давно хочу тебя спросить, зачем тебе все это надо? Ведь после развода ты получила огромное состояние. Зачем тебе мои предприятия? Ты же все равно не справишься с управлением и погубишь дело.

— Потому что я ненавижу тебя и не остановлюсь, пока не разорю.

— Понятно. Это надолго.

— Не надейся. В следующий раз я добьюсь своего. Так что наслаждайся жизнью напоследок. Тем более у тебя, говорят, новая пассия. И что ты в ней нашел? Судя по фотографиям, которые любезно предоставили папарацци всего мира, в ней ни рожи ни кожи. Неужели так хороша в постели?

— Возможно. Что с того?

— Я просто удивляюсь, как низко ты пал. Ты всегда был бабником, но есть же какие-то пределы. Подумать только, князь Юсупов гоняется за низкопробными потаскухами! Она же дочь какого-то пролетария. Хочу тебе сообщить, если ты еще не в курсе, что список ее любовников весьма внушительный. И что интересно, ни одного человека нашего круга, все шушера какая-то.

— Был я как-то на выставке собак. Ты знаешь, многие породистые псы ничуть не умнее и даже не красивее дворняг. Родословная только пышная, ну так это бумага. Потеряется — никто и не вспомнит. А я смотрю, у тебя обширная агентура.

— Какая агентура, дорогой? О твоей новой даме уже неделю шумят и пресса, и Интернет. Всю подноготную твоей дворняжки выкопали, включая список ее кобелей. Не желаешь полюбопытствовать?

— Я не копаюсь в журналистских помоях. У тебя есть что-нибудь ко мне по делу?

— Ничего больше. Я лишь позвонила, чтобы предупредить тебя, что вскоре ты потеряешь все.