сражаться вместе с ним.

Отвернувшись прочь, однако не раньше, чем Моко заметил блеск слез в серых глазах, Дзебу посмотрел вдаль, на владения Жемчужного монастыря. Он был назван соответствующе, спрятанный, как жемчужина, в уединенной долине. Монастырские здания были все длинные и низкие, с крытыми соломой крышами, соединённые закрытыми галереями. Ближайшие ворота вели к мужским и женским кварталам и к дому для гостей. Чуть дальше были залы для занятий по боевым искусствам, а еще дальше – узкая лагуна для плавания, изогнутые полигоны и конные тропы. Монастырские границы также включали неровные, поросшие лесом холмы с кружевом ручьев, где послушники тренировались в полевых условиях. На самом высоком холме находилось здание храма, такое же простое по конструкции, как и остальные, с извилистыми лестницами для подъёма к нему. На дальней стороне храма, перед горой Фудзи, были тории, символические ворота, состоящие из двух столбов и линтела с взметнувшимися вверх концами. Нигде Моко не видел знамен или военных знаков, и сейчас здесь не было даже учебных занятий. Это было мирное с виду место, ничуть не напоминающее центр, где изучают самые смертоносные искусства, известные человеку. Это напугало Моко совершенно: всё было так мирно, чисто и тихо.

– Госпожа Танико делала всё, что могла, чтобы помочь вам, шике, – сказал Моко. – Она не раз пыталась убедить господина Хидейори, что брат не враг ему. Долгое время она верила, что он не хочет, чтобы вы и господин Юкио были убиты. Когда она узнала, что это он отдал приказ о вашей смерти, она порвала с ним тотчас. Он бы, вероятно, убил её, если бы не умер, когда умер. Она никогда в действительности не обращалась спиной к тебе и господину Юкио, шике, ни на миг!

Дзебу сердито тряхнул головой:

– Как может кто-то верить, что Хидейори хочет, чтобы мы жили? Танико может быть способна на странности, но она не глупа.

– Она была пленницей Хидейори, шике. Он соткал сеть вокруг неё, и ничто не проходило сквозь нее без его позволения. Она не могла поговорить с тобой и не получала никакой вести от тебя в эти годы.

– Я послал ей письмо после того, как Ацуи был убит.

– Хидейори наверняка утаил его от неё. Она всегда беспокоилась о тебе, ты знаешь почему. Из-за неё я ушел искать тебя в Осю. Она послала за мной секретно, узнав, что ты всё ещё жив. Она, как огонь, пылала от счастья, но также ужасалась опасности, которая грозила тебе и господину Юкио.

Дзебу улыбнулся и положил руку на плечо Моко.

– Редко судьба проявляется так явно, Моко-сан. Более тридцати лет назад я сберёг твою жизнь, а теперь ты оберегаешь меня.

– Это госпожа Танико понуждала тебя беречь мою жизнь. Мы трое связаны вместе, начиная с того, что началось под тем кленовым деревом на дороге Токайдо. Ты не должен покидать её!

Дзебу стиснул свои большие костлявые руки так, что суставы стали белыми.

– Моко, я любил Танико со времени того путешествия, когда мы встретили друг друга под Токайдо. Я любил её безнадёжно. Снова и снова она отвергала мою любовь. Я воин и монах. Я не могу быть ничем кроме, но она порицала и презирала меня за то, чем я являюсь. Теперь она хочет видеть меня снова. Но уже поздно. Она никогда не сможет простить меня за Кийоси и Ацуи. Я не смогу простить её за Юкио.

– Она ничем не вредила Юкио, мастер Дзебу!

– Она вышла замуж за человека, который убил его. Всю свою жизнь она искала пути, чтобы соединиться с человеком, имеющим власть. Хоригава, Кийоси, Кублай-хан, Хидейори. Я не ищу власти, Моко. И это в конечном счете есть то, что всегда стоит между Танико и мной. Сейчас она имеет власть. Она лишила Бокудена регентства. Её дядя – вождь Шима, её брат – регент и её приемный сын – сегун. На самом деле она – императрица Страны Восходящего Солнца, имеющая реально больше власти, чем любая императрица или император, которые могли бы быть в настоящее время. Она думает, что легче взять власть, чем узнать, что делать с ней, когда она будет ее иметь. Она хочет получить помощь от меня. Женщина, которая была замужем за Хидейори, получает указания от духа Хидейори. Земля, которая позволила Юкио умереть, не заслуживает того, чтобы быть защищённой от Кублай-хана.

Моко, чьё сердце было полно отчаяния, протянул руки к Дзебу:

– Шике, ты не можешь быть таким беспощадным к женщине, которую любишь, и к своей стране!

Дзебу повернулся, запахнув серый балахон, и шагнул к ступеням, ведущим вниз, на монастырский двор.

– Я рад, что ты пришёл, когда смог, Моко, но, несмотря на это, я отказываю тебе, – сказал он резко. – Мы устраиваем здесь церемонию после захода солнца. Есть три ступени в нашем Ордене – монах, учитель и настоятель, и сегодня вечером монах будет подвергнут испытанию для вступления в круг учителей – это буду я.

– Ты удостоен почести своего Ордена, шике? Это замечательно!

– Мы считаем, что это не почесть, а добавочная ноша. Не монах хочет продвинуться на более высокий круг. Трудность существования, как учат зиндзя, достижение способности проникновения и поддержания себя в контакте с Сущностью намного больше во внутренних кругах. Я покажу своему брату монахов, без которых я всё ещё не могу жить. Я настоял, чтобы они предоставили тебе привилегию присутствовать вечером. Я должен предупредить тебя, что церемонии зиндзя бывают пугающими.

– Разве я не говорил, что должен следовать за тобой повсюду, шике?

Все послеобеденное время Моко прождал в доме для гостей Жемчужного монастыря, оплакивая свою неспособность расположить Дзебу к Танико и беспокоясь о вечерней церемонии. Он жил в монастырях зиндзя, ко никогда прежде не приглашался быть свидетелем какого-нибудь из их обрядов. Все слухи, которые он знал, восстали в его памяти: что богослужения зиндзя дьявольские, что они устраивают человеческие жертвоприношения, богохульствуют против императора, занимаются нечистоплотной половой игрой. Все это могло быть верно, предполагал он, но он надеялся, что ничего подобного не увидит.

Было начало лета, и ширмы шодзи в его помещении были открыты. Моко неоднократно видел зиндзя в серых балахонах с белой веревкой на шее, входящих в ворота и проходивших церемонно в монашеские обители. Очевидно, это были учителя или настоятели. Их лица были строги и ничего не выражали. Они пугали Моко. За годы его путешествий и изучения профессий плотника и кораблестроителя он научился уважать больше религию, чуждую зрелищ, но было что-то ужасно убедительное в зрелищах зиндзя.