вручила свое тело презренному кровопийце, верно?

— По собственной воле? — Девушка вывернула шею, чтобы обжечь его яростным взором. — Я этого не хочу, порождение ада! Прекрати немедленно, говорю тебе!

Тень презрения скользнула по челу Майкла, на котором до того было написано лишь слепое обожание.

— Не хочешь?

Он просунул руку Рене под грудь и лениво провел ею вниз по телу девушки, вплоть до самого mons veneris. Она замерла, ощутив прикосновение его пальцев к влажным завиткам волос. Майкл принялся ласкать нежную складку, не делая попыток войти в нее глубже. Сердце у Рене билось все быстрее, и вскоре шум крови в ушах заглушал все посторонние звуки. Осторожная ласка медленно, но неуклонно превращала ее в безвольную марионетку. Гигант, дышащий ей в шею, уже ничем не напоминал вчерашнего трепетного любовника, предвосхищавшего каждое ее желание и спешившего удовлетворить любой ее порыв. Это было заслуженное наказание за ее предательство, за дурное обращение, которого он никак не заслуживал, за боль, которую она причинила ему, и за оскорбления, которые она продолжала швырять ему в лицо.

Рене крепко зажмурилась. Следовало что–либо придумать на первое время, до тех пор, пока она не поймет, как вновь заковать его в кандалы. Увы, эта ясная мысль оказалась последней. Наслаждение обрушилось на нее, как удар гигантской волны, и погребло под собой, когда неторопливые пальцы скользнули глубже, раздвигая лепестки ее бутона, и принялись поглаживать скользкую и пульсирующую корону ее плоти, вознося ее к вершинам блаженства. Ох, она впала в ересь! Ее вероломное тело, очарованное распутным вампиром, таяло в предвкушении насилия; разум ее захлестнули эмоции, она ждала чуда и надеялась на него.

Майкл зарычал, ощутив на кончиках пальцев влажное приглашение. Легкими прикосновениями он принялся наносить теплую влагу на венец ее лона, заставляя ее корчиться и пылать от предчувствия полного растворения и обладания. Он ввел в нее два пальца и согнул их, найдя невероятно чувствительное и нежное местечко. Ее внутренние мышцы трепетно пульсировали, то сжимаясь, то расслабляясь, а тело девушки уже переполнял восторг. Большой палец Майкла медленно поглаживал ее холм Венеры, настойчиво и целеустремленно, пробуждая в ней очередной сладостный взрыв. Рене стонала и извивалась под ним, уткнувшись лицом в подушку.

— Значит, не хочешь? — Он поднес к ее лицу свою блестящую от влаги руку, положив подбородок ей на плечо. — А как назвать вот это? — Глаза юноши сверкали. Майкл поднес испачканные ее соками пальцы к носу и понюхал их. Его нескрываемая страсть и потрясла, и еще сильнее возбудила девушку. — А ты знаешь, что твой природный аромат опьяняет меня и дурманит мне голову? И запах твоего желания выдает тебя с головой всякий раз, стоит мне оказаться поблизости, Рене.

— В таком случае, нас обоих предали, — с печалью и тоской пробормотала она. — Ты ведь вампир.

Глаза юноши затопили боль и отчаяние. Он немного отстранился и коленями раздвинул ей ноги. Рене ощутила себя уязвимой и беззащитной. Она подтянула запястья ко рту и впилась в узел зубами. Вечно он ее связывает!

— Ой! — испуганно выдохнула она, когда он приподнял ее за бедра, заставив встать на четвереньки.

Майкл потянул ее на себя, а сам спрыгнул с кровати и встал позади нее, а потом наклонился и поцеловал ее в ягодицы.

— Майкл! Ты развратный негодяй, отпусти меня немедленно!

— Я еще даже не начинал, моя сладкая конфетка.

Он игриво укусил ее за мягкое место и рассмеялся, когда она запротестовала. Положив ей руку на спину, он заставил ее прогнуться, оттопырив ягодицы. А потом, обхватив бедра девушки обеими руками, он опустился на колени и прильнул губами к потаенному цветку ее естества. Рене захлебнулась стоном удовольствия, пока он жадно глотал огненную реку, текущую у нее между ног. Майкл приоткрыл ее пещеру пальцами, чтобы облегчить себе доступ, и зарычал, как медведь, дорвавшийся до бочонка с медом. Его язык обжигал ее плоть, неутомимо и неспешно вознося ее на вершину безумного наслаждения. Рене бессильно уронила голову, пряча пылающее лицо в связанных запястьях, не в силах устоять перед греховными удовольствиями.

Он явно намеревался добиться от Рене полной и безоговорочной капитуляции. Его мягкие горячие губы целовали ее самые сокровенные места, язык метался круговыми движениями. Он вознес ее чуть ли не на самую вершину страсти, от которой оставалось сделать один крошечный шажок до пропасти чувственного взрыва, а потом вновь позволил ей соскользнуть вниз. Жар, горевший у нее внизу живота, собрался в тугой пульсирующий комок пламени; и вдруг он вспыхнул, превращаясь в пушечное ядро. Рене застонала, моля о пощаде.

Майкл ввел в нее палец, поджег фитиль, и пушка выстрелила, разнося все вокруг на мелкие осколки. Рене забилась на постели в тисках чистого бездонного блаженства, взлетая на самый его гребень и проваливаясь в бездну, чтобы тут же подняться вновь.

— Вот это да… — с благоговейным ужасом прошептал Майкл. — Целый вулкан медового нектара!

Рене упала на кровать, удовлетворенная и пресытившаяся. Перед глазами у нее вспыхивали яркие разноцветные круги.

Майкл обхватил ее одной рукой за талию и приподнял дрожащее тело, передвигая его чуточку выше на кровати. Одним движением избавившись от сорочки и коротких панталон, он вытянулся рядом с ней. Перевернув девушку на спину, он развязал ей руки и принялся осыпать легкими и бережными поцелуями ее раскрасневшиеся щеки, веки и губы, а потом осторожно устроился между ее бедер, широко разведя их в стороны. Он навалился на нее сверху, горячий и влажный.

— Моя богиня любви, прекрасная фея, — прошептал он. — Никто не будет любить тебя так, как я. Это просто невозможно, природа не допустит этого. Помни об этом, когда вновь увидишь своего художника.

Рене вдруг почувствовала, как головка его напряженного члена коснулась ее сокровенной пещеры. Девушка встрепенулась, умоляя пощадить ее, но Майкл не обратил на ее протесты никакого внимания. Он легонько погладил ее холм Венеры, предупреждая о том, что готов ко вторжению. Впрочем, это оказалось излишним. Тело девушки опять предало ее; ей оставалось лишь вновь отдаться дурманящему урагану чувств. Она крепко обхватила его руками и ногами и жарко поцеловала в губы. Поцелуй получился долгим, страстным и нежным.

Это был поцелуй примирения.

Рене ощутила, что Майкл сгорает от нетерпения, когда он мощным и ровным толчком до упора вошел в ее распаленное лоно. Его член был жарким, твердым и огромным, как копье. Девушка обнаружила, что, сжимая мышцами вторгнувшийся в нее дротик, она умножает обоюдное наслаждение. Он полностью вышел из нее, чтобы тут же войти снова, медленно и неторопливо, до самого дна, превращая ее в смятенную фурию, тонущую в океане чувственного наслаждения. Он взял ее со сводящей с ума сосредоточенной легкостью, неотрывно глядя Рене прямо в глаза. Она сильнее задвигала бедрами, ускоряя ритм, настойчиво требуя большего, задыхаясь и царапая ему ногтями спину в ожидании освобождения.

Движения его стали быстрыми и настойчивыми. Он напрягся, входя и выходя из нее с яростным упорством, вознося ее на вершину блаженства и спеша присоединиться к ней там. Рене казалось, что внизу живота у нее образовалась бездонная сладкая воронка, засасывающая ее все глубже и глубже…

Майкл зарычал, страшно и злобно. Рене испуганно распахнула глаза и увидела, как расплавленное серебро дикого монстра вновь заливает ему зрачки, а зубы удлиняются, превращаясь в клыки, острые и ослепительно белые. Она хотела крикнуть, но вопль застрял у нее в горле. Коричневая бутылочка в его сумке была пуста; она сама удостоверилась в этом. С минуты на минуту должно было взойти солнце; наступило его время. Они уставились друг на друга, не шевелясь и даже не дыша.

Майкл по–прежнему находился глубоко внутри нее, кожа его блестела от пота. Черты его лица исказились в мучительной агонии. От него исходили волны физической боли. Он схватил ее за подбородок и отодвинул в сторону спутанную массу волос, обнажая шею. Девушку охватила паника.

— Нет, Майкл… Пожалуйста, не надо…

— Прости меня… Не надо меня ненавидеть…

Его горячее дыхание щекотало беззащитную впадинку над ее ключицей; он лизнул языком