– Думаю, да. Он – тёмный вестник. Пять последних лет я только и делал, что метался и уничтожал эти гнёзда. Потом увидел, что это бессмысленно, пока не пойман главный паук. Ты помнишь Томаса Локка из Бристоля?

– Разумеется, помню. Он помог тебе добраться до шайки Ци, ночью, в Мадрасе. 

– Именно помог. Он и его друзья. Носорог тоже был там.

– Это известно. Эрмшир гудел тогда, как пчелиный улей! Английские безоружные моряки остановили десятерых псов Регента!

– Ну, не совсем безоружные. У Носорога, как помнится, был сундучок!

Все негромко и очень по-доброму рассмеялись. Лучистые взгляды протянулись к Бэнсону, и он покраснел, пряча глаза, стал устраивать поудобнее нездоровую ногу.

– Так вот, – продолжил начатую мысль Альба. – По Западной Англии пронёсся слух, что бедный корабельный плотник Томас Локк нашёл в южных морях чёрный жемчуг и сказочно разбогател. И в Бристоль вернулся на собственном корабле. Слух этот пришёл к патеру Люпусу, как по дрогнувшей паутинке. Патер подобрался к дому Тома в Бристоле, рассчитывая выяснить, где находится озеро с чёрным жемчугом. Это озеро сулило большие деньги. Он выполз из монастырского подземелья – а я его уже поджидал. Но нападать не стал – риск был слишком велик. Филипп и Адония и по отдельности-то – противники неприятные, а вместе… Так вот, я им лишь сообщил , что напал на их след. Расчётливо сообщил, удачно. Они метнулись спасаться. Два дня я гнал их по лесу, мечтая лишь об одном: чтобы патер не догадался, что самое главное для меня – увести их от подземелья монастыря Девять звёзд. Там я их не достал бы и за сто лет. А Том в это время прислал из Багдада письмо. Бэнсон в одиночку отправился его выручать – потрясающее чувство дружбы у парня – и в лесу судьба нас всех в одну точечку и свела.

– Извините, мистер Бэнсон, – подал голос молчавший до этого времени второй Серый брат, – а шрамы на руке – это от сундучка?

Бэнсон кивнул.

– А этот, бугорком на щеке? – спросил Йорге.

– Пуля, – смущаясь, ответил Бэнсон. – Наёмник, турок, ночью влез в дом. Двоих матросов убил. Я крикнул, чтобы Тома предупредить, а он выстрелил. Так пуля пролетела сквозь щёку.

– А на груди?

– От кинжала. Нас с Томом заманили в ловушку. Тоже турок, с наёмниками.

– Ты скажи, сколько их было, – многозначительно проговорил Альба.

– Четырнадцать, – Бэнсон поднял глаза. – Но у меня было семь пистолетов…

– Хороший помощник у тебя, Альба! – воскликнул старик.

– Какой помощник, – махнул Бэнсон рукой. – Обуза! Он ведь из-за меня патера в лесу упустил!

– Патер в тот раз и должен был уйти. Я на большее, как отогнать его от подземелья, и не надеялся. Они не только Бэнсона оставили на моём пути. Ещё и маленького Симеона. Тому ладошку стилетом к дереву прикололи. А у Бэнсона от той встречи остался ещё один примечательный шрам – на макушке. Бэн, покажи. Вот, зная, кто именно его так приложил, заявляю: то, что Носорог выжил – это чудо. Предполагаю, что в момент удара Бэнсон повёл себя как-то не так. Неожиданно для бывшего йоркского палача. Судьба!

– Да, – задумчиво проговорил старый Йорге. – Судьба связала вас странной, причудливой ниточкой. Вам ещё выпадет случай в этом самим убедиться. Но, Альба, – он поднял, заводя на лоб, белые кустистые брови, – времени крайне мало. Мы даже чаю не выпьем. Братья послали эстафету с твоим письмом к Птице и кое-что заранее разузнали. Дело, оказывается, ещё сложнее, чем выглядело поначалу. Так что нет времени, нет. Сейчас приготовь очередного путника с нами. Снотворным напои. Завтра – следующего. Ну а уважаемого Носорога отправим последним. Ему пару дней следует полежать. Пусть рана затянется.

Йорге качнулся вперёд, поднимаясь из кресла. Встали и остальные. Подошли было к двери, но вдруг Йорге замер на месте, постоял, едва заметно раскачиваясь из стороны в сторону, потом повернулся и бросил на Бэнсона короткий пристальный взгляд. Кивнув какой-то своей мысли, подошёл к столу, взял лист бумаги, перо. Не присаживаясь, что-то наскоро начеркал, сложил листок втрое, залил кромку воском. Все стояли, не двигаясь. Обманутый протянувшейся тишиной, из дырки в углу выскочил мышонок – маленький, глуповатый. Увидев людей, пискнул отчаянно и метнулся назад. Бэнсон вздохнул. А Йорге подошёл к нему и, протягивая запечатанное письмо, произнёс:

– Это тебе. Открой его через три года, день в день. Твоё будущее застилают клубы бурого дыма, но кажется – ты их пройдёшь. Единственное, что вижу отчётливо, – к тебе скоро вернётся потерянное тобой.

И лишь после этого вышел, но в дверях ещё раз обернулся и сказал напоследок:

– А сегодня – пятое сентября [18].

Двое Серых братьев увезли в повозке первого “путника”. Бэнсон зажёг огонь и поставил греть воду, Альба отправился кормить далматинов. Нотариуса и тех, на кого “папа” должен был переписать имение, ожидали позже, за полдень.

После завтрака Альба сменил повязку на ноге Бэнсона (одобрительно покивал) и снова, сев за стол, занялся бумагами. Носорог пристроился в полюбившемся ему кресле и осторожно спросил:

– Альба, я не помешаю тебе?

– Конечно нет, Бэн. Говори.

– Кто такой мастер Йорге?

Альба отнял взгляд от бумаг, посмотрел на запечатанное письмо, которое Бэнсон вертел в руках, повернул лицо к окну и просто сказал: