– Бабушка! – умоляюще вскрикнула Фема и, закрыв глаза и уши руками, опустилась на землю.
Доктор Йохан Кирш, опустившись на колени, дрожащими руками протирал запотевшие стекла очков.
– Они сказали мне: надо отпустить этого человека, Альберта! – громко сказала Агуня и протянула длинный палец в сторону несчастного. – И отпустить сейчас же, иначе наш народ погибнет от лихорадки. Весь, до последнего младенца!
Вздох ужаса пронесся по племени.
– Кроме тебя, Вуду! – перевела палец Агуня. – Тебя одного не возьмет лихорадка. Ты останешься жить. А через два рассвета сюда придут карачуры и съедят тебя живьем.
Общее возбуждение охватило племя.
– Мама, вы ничего не путаете? – уточнил Вождь.
– Нет! Уж если я что-то увидела, то увидела, – ответила ему теща. – А ты совсем ослеп, Вождь идиотов? – добавила она уже негромко. – У тебя сколько дочерей? Ты хочешь, чтобы она умерла?
– Этого не может быть! – раздался крик пришедшего в себя Вуду. – Она не могла этого увидеть! Ты, гнилая коряга! – зашипел он.
– Осторожнее, старый пень, – так же приватно посоветовала ему Агуня. – А то я могу увидеть что- нибудь из твоей биографии…
– Ведьма! – бросил ей Вуду и быстро метнулся к Вождю. – Ну хорошо, – забормотал он, – но хотя бы про ветерана… мы же договаривались!
– Ой, чуть не забыла! – всплеснула руками Агуня. – Милая! Это я тебе, тебе…
Женщина средних лет вскинула встревоженные глаза.
– Я еще чего видела… – сказала Агуня. – Уж после того, как духи сказали мне про малахольного, они отдельно велели передать, чтобы ты этому старому кобелю больше не давала. Сиськи отвалятся.
Общий хохот взорвал поляну.
– Мама!
– Меня просили передать… – Извиняясь, Агуня развела руками.
– А-а-а! – раздался крик. – Убью козла! Убью!
Вуду сориентировался первым и, как кошка, брызнул по камням прочь в сторону каменной гряды. Но Старый Воин был опытным охотником и настиг колдуна сразу за грядой.
– Ну что же, – под ритмичные вопли из-за камней произнес Вождь. – Друг мой! – И он улыбнулся Альберту широкой братской улыбкой. – Народ Конца Света давно хотел поблагодарить вас за проделанную работу. Мы к вам очень привязались… – меланхолично продолжил он, глядя на аборигена, все еще стоявшего возле жертвы с веревками наготове. – Уже почти совсем привязались… но, если хотите, то, конечно, можете уйти.
– Доктор уйдет вместе со мной.
– Про это духи ничего не говорили!
– Тогда я останусь, и все умрут от лихорадки, – заявил миссионер. – Так сказали духи реки! – И сам смутился все-таки.
Ропот прокатился по народу.
– Делаете успехи, – заметил Вождь. – Ну что же… Раз духи реки! – С этими словами Вождь торжественно положил в ладонь Альберту ключи от машины. И, обратившись к народу, развел пустыми руками: – Спасибо им, что предупредили… Вот какие у нас духи! Вот какая река!
– Идем! – Альберт махнул рукой доктору и порывисто бросился прочь – и тут увидел глаза Фемы. И остановился.
– Вождь!..
– Зовите меня папой, – с готовностью откликнулся тот. Альберт отшатнулся, но взял себя в руки. И через секунду с трудом выговорил:
– Я прошу у вас руки вашей дочери.
– Чего руки-то? – проворчала Агуня. – Бери всю, малахольный!
– Вы не беспокойтесь. Я понимаю, что она еще маленькая. Мы подождем…
– Чего ждать-то? – не понял Вождь.
– Агуня сказала: Фема видела четырнадцать разливов реки… – объяснился Альберт.
– Ну, – подтвердила Агуня. – А еще четыре года ее жизни река почему-то не разливалась… Такой удивительный случай.
– Как? – Альберт обернулся к счастливой и ничего не понимавшей Феме. – Так тебе…
– Восемнадцать, а что?
– Как «что»?
– Альберт! – тихо окликнул доктор Хирш. Он стоял поодаль, и рука его ненавязчиво держала что-то, закутанное в мешковину.
– Да, – вспомнил миссионер. – Нам пора.
– Мы вас проводим, – вздохнул Вождь. – И не думайте отказываться. Наше гостеприимство известно всему миру!
Уезжающие и провожающие шли вдоль реки. Длинная мрачноватая процессия проходила мимо остовов кораблей – ржавый боезапас, канистры… Что-то напоминающее заброшенный аэродром. Шли мужчины, женщины…
Следом бежал Локоток.
За всем этим, уже издалека, смотрел череп с мертвого дерева. А еще дальше, с каменной гряды, смотрел на процессию Вуду. Под глазом его светился фингал, одежда была порвана. Кашляя, он прикладывал к глазу лед.
На камень рядом с ним присела невесть откуда взявшаяся сова. И, повертев головой, ухнула – сначала один раз, потом еще два.
– Что? – в ужасе переспросил Вуду.
Фема обнимала родных возле машины.
– Бабушка! Папа! Локоток!
Она хотела обнять и его, но Локоток, смущаясь и пряча глаза, неловко пожал ей руку. Фема все-таки обняла мальчишку, поцеловала и несколько раз быстро пощелкала по темечку.
– Шибанутый, – сказал он наконец, подняв глаза, – ты приезжай еще… Микроба сварим, про умное поговорим. Я тебя свистеть научу…
– Может быть, Локоток, – ответил Альберт. – Все может быть.
– Вали уже отсюда, – тихо выдохнула Агуня.
Трое уже садились в машину, когда в окне появилось лицо Вождя.
– Так я насчет гуманитарной помощи… Для тестя, а?
– Все-таки я его пристрелю, – выдохнул в ухо Альберту доктор Хирш.
– Нехорошо забывать родню, – напомнил Вождь. Он смотрелся добрым дедушкой. – И ты, дочка, навещай иногда!
Альберт нажал на газ.
– Вещичек привози, – продолжало говорить лицо Вождя в окне. – Шоферов побольше… – донеслось уже вслед.
Машина, переваливаясь, медленно ехала по дороге. Рядом с Альбертом, прижавшись к плечу и глядя в зеркало заднего вида, сидела Фема. В куске стекла, дрожа, отдалялось и становилось совсем маленьким племя, стоящее у большой реки.
Сзади, в кузове, пристроившись на пустых ящиках, неотрывно смотрел на людей у реки доктор Кирш…
– Ну вот. Хоть девочку пристроили, – сказал Вождь. Он смотрел на удалявшуюся машину и уже не был похож на доброго комического дедушку. Устал и печален был Вождь. – Интересно, она его съест?
– Разлюбит – съест, – просто ответила Агуня.
– Э! – вдруг спохватился человек, все это время чиркавший спичками. – Так я не понял… это… насчет Христа с мылом… У нас все это будет или как?
