бабских бусах. Убивал бы таких дизайнеров. Ты бы мне еще кадило с нейролептиками предложил!
— Ну, у русских-то эти штуки только патрули носят. Им прятать нечего…
Басс продолжал рассматривать оружие. До чего дурацкие формы иногда принимают вещи исключительно из-за традиций! Так и перепутать недолго. Правда, есть еще эта идиотская новая мода, вторая волна неоархаики. Когда форму специально меняют именно для того, чтобы сбить с толку. Конспиративная неоархаика.
С коралловым ожерельем Марии так и вышло.
Волосы как саргассы во время шторма. Аквамариновые глаза, в которые нельзя смотреть неотрывно дольше минуты…
В молодости Басс скептически относился к понятию «талант». Но встреча с Марией сильно пошатнула его веру в мир, где все достигается упорным трудом, а случайности потому и называются случайностями, чтобы не ждать их повторения.
У нее был самый настоящий талант: к ней так и липли секты. Любые секты — вот что шокировало его больше всего. Вслед за стерильными саентологами Марию с не меньшим удовольствием принимали в свое лоно бешенные экотеррористы. Не вылезающих из Сети кликаббалистов и не вылезающих из кибов технокочевников легко сменяли презирающие технику шейперы из «Знания Силы» или туповатые чисторасы из «Формы Уха». Улыбчивые бахаиты уступали место нервозным дот-коммунистам, интеллигентным франц- христианам, волосатым гей-славянам или лысым дзен-буддистам. После них Мария так же спокойно могла стать адепткой культа Киберлы (то есть ходячей антенной, вызывающей наводки в целых кварталах одним движением руки). Или превратиться в пламенную сендереллу с персональным Че в сердце (услышав о нем, Басс сначала подумал, что ей опять всадили имплант, но это была всего лишь иконка из чего-то красного).
Даже уровень конспирации не был для Марии помехой. Когда-то Басс потратил полгода, чтобы внедриться в КРаПТ, очень ловкую банду «черных» скриптунов. Но даже и через них он не смог добраться до Флоры, самой скрытной сети биокибернетиков. Его интерес объяснялся просто: Басса расстраивала необходимость покупать инструменты вроде джека-поторошителя по сумасшедшим ценам. В других случаях можно было достать скрипты и сварить все самостоятельно. Но окажись в устройстве хоть один «живой» биочип — пандора бесполезна.
Мария стала членом Флоры без всяких усилий, через неделю после того, как Басс отобрал ее у уличных эмпателок. Ночью он полез в холодильник за молоком — и в первый миг подумал, что перепутал дверь: на полках стояли ванночки с причудливой фиолетовой плесенью. Басс даже не стал прикидывать, сколько это может стоить — просто удивился, что еще жив. Разбуженная Мария со свойственной ей простотой объяснила, что «цветочки» она должна передать «старушке». Нет, она не знает, где их выращивают, она лишь три дня знакома с этой «старушкой», но скоро ей позволят работать «в парнике», ты ведь не обижаешься, что я переставила твое молоко под стол, а то бы они завяли, хотя, если ты настаиваешь, да, конечно, завтра же, и никогда больше…
Так было абсолютно со всеми. Везде ее встречали одинаково хорошо, и везде она начинала с огромной скоростью подниматься. Если ей удавалось задержаться в секте дольше месяца — она неизбежно оказывалась районной жрицей, квартальным буддой, главой городской ячейки, младшим тетоном, группадмином класса «С», геймером второй ступени, эльфийкой кленового круга или еще какой-нибудь местной шишкой.
Сначала Басс отказывался верить в ее уникальный дар. Но после истории с Флорой воспринял талант Марии как персональный вызов. За годы той пытки, которая называлась мединcтитутом, ему пришлось выслушать сотни лекций по суггестивной имагологии, наротерапии, меметике, берновскому игровому анализу, нейровудуистическому менеджменту и еще целой куче наук о промывке мозгов. После знакомства с Марией Басс впервые вспомнил о преподавателях этих наук с благодарностью. Ведь именно эти долгие лекции помогли ему не поддаться на соблазны шарлатанства и быстро найти два самых верных способа борьбы с сектофилией — битье и холодная вода.
Второй способ был лучше, однако Басс применял его лишь в исключительных случаях, так как имелся побочный эффект. Неожиданное обливание ледяной водой превращало Марию не только в человека нормального, но и в человека дрожащего. Басс не был сентиментальным, но громкое и долгое щелканье зубами его раздражало: сразу вспоминалась мать с ее дурацкими сказками про серого волкота. Зато согревание дрожащей Марии нередко кончалось прямым и бурным сексом. Глядя на ее довольное лицо после такой «игры в доктора», Басс всякий раз чувствовал, что его опять обыграли. Нет, битье было куда лучше в плане психического здоровья самого врачующего.
В любом случае, с Детьми Коралла он сплоховал.
Первый прокол случился еще на стадии диагностики. Обычно Басс засекал новую секту не позже, чем на седьмой день. Почти все оставляли грубые следы: новые амулеты, которые Мария разбрасывала по квартире, новые средства связи, которые заставляли ее прерывать разговор и прислушиваться к голосам в голове, или новые слова и напевы, которые начинали хлестать из нее как раз тогда, когда ей стоило бы помолчать и прислушаться к голосам в голове. Самые радикальные культы давали о себе знать разительными соматическими изменениями: похудание означало Шри Рам Чандру, синяки — «Ответный удар Иисуса». Несколько раз Басс ловил и более хитрые штучки, вроде меченых вирусов или подозрительно быстро растущих теплотатуировок. Но и в таких сложных случаях интуиция его не подводила… до Детей Коралла.
Бусы он пропустил самым тривиальным образом. Целый месяц Мария щеголяла в коралловом ожерелье, которое он принимал за одну из тех дешевых бирюлек, что периодически царапали его ступни в гигиенной. Возможно, у него просто выработалась привычка не замечать их, чтобы не выбрасывать. Заколки-погодницы из Австралии, индейские музыкальные серьги, кулоны с феромонами, брошки с ножками — она покупала что-нибудь новое еженедельно, чтобы через день-два потерять где-нибудь в квартире. Но стоило ему выбросить какую-нибудь бирюльку, Мария тут же начинала искать именно ее. Басс научился игнорировать этот мусор, чтобы не осложнять жизнь. А ожерелье она вообще не теряла, потому что не снимала. Целый месяц.
Он почуял неладное, лишь когда к бусам добавился такой же розовый браслет, подозрительно напоминающий четки. К тому времени Мария успела стать «атоллом».
Второй ошибкой было предположение о банальной структуре секты. Может, это и была пирамида. Но такая, в которой снять один камешек сверху означало обрушить остальные тебе на голову, словно камешек был в фундаменте. После того как Басс отобрал у Марии коралловую бижутерию, а саму Марию запер дома, братья-полипы не отставали от него ни на шаг. До того ему доводилось успокаивать членов Знания Силы с помощью игломета — но тут было совсем иначе. Их было не то чтобы много, но они были везде. Где бы ни оказался Басс, везде он натыкался на взгляд человека в коралловых бусах.
Они ничего не делали, просто следовали за ним. И смотрели. Работать стало невозможно. Еда, даже «надувная», закончилась. Лечебно побитая Мария сидела взаперти и никакой пользы не приносила. Хозяин квартиры грозил отключить воду и лишить Басса лучшего средства против сектантства. Оставалось сдаться, хотя бы на время.
Он отдал ее братьям-полипам за три батарейки. На один день — так ему казалось. Очередное дело по наводке Марека обещало вернуть средства к существованию, вытащить Марию из кораллового плена, переехать в другой город. Полоротый дремастер, шкурка класса «Тэт», делов на полчаса. Басс так замотался, подготавливая эту операцию, что даже не проверил, какой фирмы подарок ему подсунули коралловые братья. Ладно хоть сами батарейки не взорвались, а только эта пижонская шкурка…
— Э-э! — предостерегающе крикнул Марек. — Ты думай, о чем думаешь, прежде чем думать! Он же реагирует как на команду!
Басс очнулся. На месте соусника, которому Марек только расплавил носик, теперь дымилось самое настоящее мокрое место. Инстинкт снова заставил мышцы напрячься, а глаза — стрельнуть в сторону улицы.
В двух шагах торчала парочка. Девица глянула прямо на Басса и скривила губы. Он опять невольно представил, как это все видно с улицы. Открытое кафе, за столиком у самого тротуара — двое совсем не
