беспокоить. Тогда я назвал ей номер дачного домика господина Дугласа.

– Когда это было?

– Первого августа. В день, когда налетел meltemi.

– Вы уверены, что это именно та женщина?

– Да разве я могу забыть ее? Ведь она дала мне на чай двести драхм.

Суд продолжался уже четвертую неделю. Все сходились в том, что никто еще не вел защиту так блестяще, как Наполеон Чотас. Тем не менее обвиняемые все больше запутывались в паутине вины.

Питер Демонидес упорно воссоздавал на суде историю любви двух человек, не представляющих себе жизни друг без друга и отчаянно пытавшихся пожениться. Но на пути у них встала Кэтрин Дуглас. Не спеша, день за днем Демонидес раскрывал присутствующим замысел ее убийства.

Адвокат Ларри Дугласа Фредерик Ставрос поначалу с радостью отказался от своих амбиций, решив во всем положиться на Наполеона Чотаса. Однако теперь даже Ставрос почувствовал, что только чудо может спасти обвиняемых. Не отрываясь смотрел он на единственное свободное место в зале и гадал, придет ли на суд Константин Демирис. Если Ноэль Паж признают виновной, греческий магнат вряд ли появится в зале, поскольку такое развитие событий будет равносильно его поражению. В то же время, если бы Демирис был уверен, что его любовницу оправдают, то, пожалуй, показался бы в суде. Свободное место в зале заседания превращалось в своеобразный вещий знак, предопределяющий ход судебного процесса.

Пока оно оставалось пустым.

В пятницу, во второй половине дня, в суде грянул гром.

– Назовите, пожалуйста, ваши имя и фамилию.

– Доктор Казомидес. Иоаннос Казомидес.

– Доктор, вы когда-нибудь встречались с господином Дугласом или его женой?

– Да. С ними обоими.

– При каких обстоятельствах?

– Мне позвонили, чтобы я приехал в Перамские пещеры. Там потерялась женщина, и, когда поисковая партия наконец обнаружила ее, она находилась в шоке.

– Были ли у нее физические повреждения?

– Да. Множественные ушибы. Она сильно ободрала о скальную породу руки и лицо. Эта женщина упала и ударилась головой. Я предполагал у нее сотрясение мозга. Я тут же впрыснул ей морфий, чтобы снять боль, и распорядился, чтобы ее отвезли в местную больницу.

– Ее отвезли туда?

– Нет.

– Не могли бы вы объяснить суду присяжных почему?

– По настоянию мужа ее отправили в расположенный на территории гостиницы «Палас» дачный домик, в котором остановилась эта супружеская пара.

– Не показалось ли вам это странным, доктор?

– Он заявил, что хочет сам заботиться о жене.

– Таким образом, госпожу Дуглас отправили обратно в гостиницу. Вы сопровождали ее туда?

– Да. Я настоял на том, чтобы поехать вместе с ней. Мне хотелось быть рядом с ней, когда она проснется.

– И вы оказались у ее постели, когда она проснулась?

– Да.

– Госпожа Дуглас говорила вам что-нибудь?

– Да.

– Расскажите, пожалуйста, суду, что именно.

– Она сказала мне, что муж пытался убить ее.

Потребовалось целых пять минут, чтобы утихомирить возмущенную публику. Председательствующему на суде пришлось пригрозить удалением всех из зала, и только тогда шум прекратился. Наполеон Чотас подошел к скамье подсудимых и стал поспешно о чем-то переговариваться с Ноэль Паж. Впервые за все время процесса она казалась встревоженной. Демонидес продолжал допрос свидетеля.

– Доктор, вы показали на суде, что госпожа Дуглас пребывала в шоковом состоянии. Как врач, считаете ли вы, что она находилась в здравом уме, когда заявила вам, что муж пытался убить ее?

– Да. Я уже давал ей успокоительное в пещерах, и она была сравнительно спокойна. Однако когда я сказал, что собираюсь дать ей снотворное, она страшно разволновалась и просила меня не делать этого.

Председательствующий подался вперед и спросил:

– Она объяснила почему?

– Да, ваша честь. Она боялась, что муж убьет ее, пока она спит. Председательствующий откинулся на спинку кресла и обратился к Демонидесу:

– Можете продолжать.

– Доктор Казомидес, вы все-таки ввели снотворное госпоже Дуглас?

– Да.

– Когда она лежала в постели в дачном домике?

– Да.

– Каким образом вы это сделали?

– Путем подкожного впрыскивания. Колол в бедро.

– Она спала, когда вы ушли?

– Да.

– Могла ли госпожа Дуглас проснуться в ближайшие часы, без посторонней помощи встать с постели, одеться и самостоятельно выйти из дому?

– В таком тяжелом состоянии? Нет. Это было бы невероятно. Она получила большую дозу снотворного.

– Спасибо, доктор. У меня больше нет к вам вопросов. Присяжные впились глазами в Ноэль Паж и Ларри Дугласа и смотрели на них холодно и враждебно. Даже случайно зашедшему в зал непосвященному человеку не стоило бы никакого труда разобраться в том, что происходит на этом судебном процессе.

У Билла Фрэзера просветлело лицо. Оно выражало удовлетворение. После свидетельских показаний доктора Казомидеса не оставалось ни малейшего сомнения в том, что Кэтрин была убита Ларри Дугласом и Ноэль Паж. Как бы ни старался Наполеон Чотас, ему не удастся вытравить из сознания присяжных образ донельзя напуганной, беззащитной, напичканной лекарствами женщины, умоляющей не отдавать ее в руки убийцы.

Фредерика Ставроса охватила паника. Он охотно уступил пальму первенства Наполеону Чотасу, слепо веря в его могущество, поскольку не сомневался, что тот добьется оправдания своей подзащитной. А это повлечет за собой и оправдание Ларри Дугласа. Теперь же Ставросу казалось, что его предали. Все рушилось. Показания врача нанесли защите смертельный удар. Приведенные Казомидесом факты явились неопровержимым доказательством вины подсудимых и оказали на присяжных огромное эмоциональное воздействие. Ставрос посмотрел в зал. Он был заполнен до отказа, и только одно таинственное, заранее заказанное место пустовало. В ожидании очередной сенсации в ложе прессы собрались журналисты со всех концов света.

Ставрос вдруг представил себе, что допрашивает врача и блестяще отводит все его показания. Подзащитного Ставроса оправдывают, а сам он становится героем. Адвокат понимал, что это его последний шанс. Если процесс не принесет ему славы, его забудут навсегда. Ставрос почувствовал, что у него напряглись мышцы ног, словно кто-то подталкивал его встать и ринуться в бой. Но он не мог пошевельнуться. Адвокат так и остался сидеть за столом. Его сковал непреодолимый страх. Он боялся провала. Ставрос повернулся и взглянул на Чотаса. Серьезные и печальные глаза на его лице ищейки изучали врача, стоявшего на свидетельском месте.

Наполеон Чотас медленно поднялся. Однако вместо того чтобы направиться к свидетелю, он подошел к судейскому столу и спокойно обратился к судьям: