играла роль гостеприимной очаровательной хозяйки. Чужие мужчины находили, что Маргарет умна и остроумна, и любили беседовать с ней. Она знала, что некоторые и вправду считают ее на редкость привлекательной, но, конечно, никто не осмеливался высказывать подобные мысли жене Джейми Мак- Грегора.

Когда гости уходили, Маргарет обычно спрашивала:

– Ты доволен тем, как прошел вечер? Муж неизменно отвечал:

– Все было прекрасно. Спокойной ночи. – И шел взглянуть на сына. Через несколько минут раздавался стук входной двери. – Джейми, как всегда, уходил на всю ночь.

А Маргарет Мак-Грегор лежала без сна, мучаясь мыслями о разбитой жизни. Ей было известно, что все женщины в городе завидовали жене такого богатого человека, и сердце ее болело: вряд ли тут было чему завидовать. Маргарет жила с загадочным непонятным мужем, обращавшимся с ней, как с совершенно чужой женщиной. Если бы он только заметил ее! Интересно, что бы сделал Джейми, если как-нибудь утром за завтраком она взяла блюдо с овсянкой, специально привезенной из Шотландии, и вылила бы на его глупую голову! Маргарет представила выражение на лице мужа и так развеселилась, что даже посмеялась потихоньку, но тут же смех перешел в бурные душераздирающие рыдания.

«Не хочу больше любить его. Не желаю. Я должна прекратитить это безумие, прежде чем окончательно уничтожу свою жизнь…»

К 1890 году Клипдрифт более чем оправдал ожидания Джейми. За те семь лет, что он прожил здесь, Клипдрифт продолжал расти, а старатели со всего света по-прежнему валили сюда толпой.

История повторялась. Люди приезжали в дилижансах, фургонах, приходили пешком в одних лохмотьях. Они нуждались в продовольствии, снаряжении, жилье и деньгах на регистрацию заявок, и Джейми Мак- Грегор был готов ссудить их всем необходимым. Он был акционером в десятках процветающих предприятиях по добыче алмазов и золота: имя его гремело по всей стране, а репутация становилась все более прочной. Как-то утром Джейми посетил поверенный «Де Бирс», гигантского консорциума, владевшего обширными алмазными копями в Кимберли.

– Чем могу служить? – спросил Джейми.

– Меня просили предложить вам сделку, мистер Мак-Грегор. Компания «Де Бирс» хотела бы выкупить ваши акции. Назовите только цену.

Наступил момент торжества!

Джейми, ухмыльнувшись, объявил:

– Лучше назовите вашу!

Дэвид Блэкуэлл становился все более и более необходим Джейми. В этом молодом американце он видел себя, каким был в юности. Мальчик был честен, умен и предан. Джейми назначил Дэвида своим секретарем, потом заместителем и, наконец, когда тому исполнился двадцать один год, – главным управляющим.

Для Дэвида же хозяин был вторым отцом. Когда отец юноши перенес инфаркт, Джейми поместил его в больницу, платил за лечение, а позже, когда тот умер, похоронил за свой счет. За те пять лет, что Дэвид работал на «Крюгер-Брент Лимитед», он привык почитать и преклоняться перед Джейми, которого любил больше всех в жизни. Он знал о натянутых отношениях между хозяином и его женой, всегда сожалел об этом, потому что уважал обоих, но никогда не вмешивался, считая, что это не его дело, а единственная обязанность – помогать Джейми чем только возможно.

Джейми все больше времени проводил с сыном. Мальчику было уже пять лет. И, когда отец впервые взял его на прииски, тот целую неделю ни о чем другом не мог говорить. Они часто ходили в походы на несколько дней и ночевали в палатке. Джейми привык к небу над Шотландией, где все звезды появлялись на предназначенных для них местах, но здесь, в Южной Африке, все созвездия перемешались: в январе над головой ярко сияла звезда Канопус, в мае – созвездие Южного креста, а в июне, который в Южной Африке считается зимним месяцем, огромными бриллиантами переливалось созвездие Скорпиона. Загадка! Но как бы то ни было, Джейми больше всего на свете любил лечь на теплую землю рядом с сыном, глядеть в бездонную бархатную глубину и сознавать, что они тоже принадлежат вечности.

Оба Джейми поднимались на рассвете и шли подстрелить какую-нибудь дичь на обед: куропатку, цесарку, оленя или антилопу. У мальчика был собственный пони; отец с сыном часто отправлялись на прогулки в вельд, остерегаясь попасть в глубокие дыры, вырытые муравьедами, где вполне могли поместиться даже лошадь с всадником.

В вельде людей на каждом шагу подстерегали опасности. Однажды Джейми с сыном раскинули лагерь на берегу реки, где их чуть не затоптало насмерть вспугнутое чем-то стадо прыгунов – южно-африканских газелей. Первым признаком надвигающегося бедствия было всего-навсего едва заметное облачко пыли на горизонте. Зайцы, шакалы, степные коты-каракалы мчались дружными стайками, и даже большие змеи выползли из кустов в поисках камней, под которыми можно скрыться. Джейми вновь взглянул вдаль. Пыльная дымка приближалась.

– Давай уходить, – сказал он.

– Но наша палатка…

– Брось ее.

Оба быстро сели на лошадей и поскакали к вершине высокого холма. Послышался дробный стук копыт, и они увидели передние ряды газелей. Табун растянулся не меньше, чем на три мили, всего, должно быть, с полмиллиона голов. Животные сметали все на своем пути, вырывали с корнем деревья, в пыль растаптывали кусты, а земля, где они пробегали, была усеяна трупами мелких животных, безжалостно смятых острыми копытами. В воздухе стояла плотная пелена пыли, громовой топот отдавался в ушах, и, когда наконец все стадо пробежало, Джейми, прикинув, определил, что все продолжалось больше трех часов.

В тот день, когда мальчику исполнилось шесть, отец сказал:

– На следующей неделе я собираюсь в Кейптаун и хочу взять тебя с собой, чтобы ты посмотрел, какие бывают на свете города.

– А мама поедет с нами? – спросил мальчик. – Она не хочет охотиться, но города любит.

Отец взъерошив волосы сына, покачал головой:

– Она очень занята, сынок. Поедем вдвоем, только ты и я, хорошо?

Ребенок чувствовал что-то неладное в отношениях отца и матери: казалось, они были очень далеки друг от друга, и это тревожило Джейми, хотя он не понимал истинных причин такого охлаждения.

Они отправились в путешествие в личном вагоне Джейми. В 1891 году жители Южной Африки предпочитали железную дорогу остальным видам транспорта: ведь билеты были недороги, а поезда удобны, да и ходили быстро.

Вагон длиной семьдесят один фут, сделанный по специальному заказу Джейми, состоял из четырех отделанных панелями купе, где могли поместиться двенадцать человек, салона, служившего одновременно и конторой, столовой, баром. В купе были медные кровати, газовые фонари и широкие окна. Кроме того, имелась полностью оборудованная кухня.

– А где пассажиры? – удивился ребенок.

– Мы и есть пассажиры, – засмеялся отец. – Это твой поезд, сынок.

Малыш почти всю поездку не отрывался от окошка, восхищаясь бесконечными пространствами, по которым проносился поезд.

– Это Божья земля, – объяснил отец. – Он создал ее для нас и начинил драгоценными минералами. Они лежат в глубине, ожидая, пока их обнаружат. То, что уже найдено, всего лишь малая часть богатств.

Когда они прибыли в Кейптаун, Джейми-младший был поражен шумными улицами и высокими зданиями.

Отец взял его в порт, где грузились и разгружались суда компании «Торговый флот Мак-Грегора».

– Видишь корабли? Они принадлежат нам. Вернувшись домой, Джейми-младший, не умолкая, часами рассказывал о виденных чудесах.

– Папа владеет целым городом! – радостно объявил он. Тебе бы понравилось, мама. В следующий раз обязательно поедешь с нами и посмотришь.

Маргарет прижала сына к груди.

– Конечно, дорогой!